Биографии. История жизни великих людей

История жизни
К тому моменту, когда отпрыск знатного княжеского рода - будущий Ференц II Ракоци - появился на свет, от Венгрии, еще не столь давно большой страны, сильной, заметной в Европе, обладавшей высокой культурой, не осталось почти ничего. Габсбурги стремились не просто покорить этот богатый край, сделав из него житницу империи, но подчинить венгров морально, духовно, лишив их национального самосознания.
Кроме жесточайшего налогового гнета и политической дискриминации, Вена вела курс на онемечивание венгров, насильственно вводила в этой протестантской стране католичество. Широко применялся испытанный принцип «разделяй и властвуй»: в комитатах (областях) почти бесконтрольно хозяйничали местные магнаты, перекладывавшие тяготы податей на крепостное крестьянство; сознательно сохранялась и усиливалась рознь между венграми и представителями других национальностей, обитавшими на этой территории; например, немцы-саксы, населявшие значительную часть Трансильвании, обладали большими привилегиями, чем венгры, а валахи, сербы, словаки, напротив, видели в венграх угнетателей. Габсбурги не соглашались на объединение с Венгрией некогда входившего в ее состав Трансильванского княжества, которое в XVI и XVII столетиях (во времена османского владычества), умело пользуясь непрочным равновесием сил между турками и австрийцами, сохраняло самостоятельность, даже порой достигало расцвета, оставаясь залогом преемственности венгерской государственности и культуры.
Почти весь народ Венгрии, кроме части крупного дворянства, служившего Габсбургам, находился в отчаянном положении. Восстания происходили почти постоянно, но быстро подавлялись.
Ференц Ракоци, еще не выйдя из детского возраста, стал для венгров, не желавших терпеть австрийское засилье, воплощением надежд, символом борьбы против поработителей.
Он был прямым и единственным наследником княжеской династии, представители которой не раз избирались великими князьями Трансильвании и были известны непримиримой враждой к Габсбургам, нередко выступая против них с оружием в руках. Да и отчим Ференца, Имре Текели, тоже князь Трансильвании, отчаянно сопротивлялся Вене и потому закончил жизнь за пределами родины, в Турции. Мать же Ференца, Илона Зрини, оставшись одна после изгнания мужа, почти три года удерживала осажденный австрийцами родовой замок семьи Ракоци – Мункач (ныне Мукачево). В крепости с ней находился и маленький Ференц. Дядя Илоны, Миклош Зрини, военачальник и крупнейший венгерский поэт XVII столетия, сражался с турками и выступал в жесткой оппозиции к Габсбургам.
Кроме того, Ференц принадлежал к самой - без преувеличения - богатой венгерской семье того времени (ее земли занимали восьмую часть нынешней территории страны). Любая война требует вооружения, боеприпасов, продовольствия, обмундирования, то есть денег, денег и денег... Одних крепостных у Ракоци было на целую армию. Из их среды вышел крестьянский вождь, герой освободительной войны (1703-1711) Тамаш Эсе, один из самых известных куруцев (куруцами - искаженное латинское crutiatus, крестоносец - называли борцов против австрийского гнета).
Вена тоже старалась не упускать из виду такого, пускай еще потенциального, врага... Когда Мункачбыл сдан, Илону Зрини с сыном Ференцем и дочерью Юлианной доставили в Вену. Здесь семью разлучили: мать и сестру Ференца отправили в монастырь, а устроить судьбу мальчика взялся епископ Коллонич, иезуит, которому приписывали угрозу превратить венгров сначала в рабов, потом - в нищих и, наконец, в немцев. Коллонич, с благословения императора, поставил перед собой поистине «иезуитскую» цель: воспитать Ференца фанатичным католиком, со временем побудив его принять сан и уйти в монахи; тем самым был бы устранен возможный враг империи, а огромные владения рода Ракоци перешли бы в собственность церкви.
Видимо, судьбу каждого определяют не только условия жизни: гены, или, если угодно, небесный промысел, тоже играют немалую роль в том, кем и чем станет человек... Да, в закрытой иезуитской школе в Чехии Ференц Ракоци почти забыл родной язык, носил немецкое платье, истово выполнял католические обряды (правда, и в школе, и потом, в Пражском университете, его тянула к себе не столько теология, сколько точные науки: математика, физика, архитектура). Он не скучал, как в первое время, по матери и сестре; более того, он поверил наветам, будто сестра, которая была тогда уже замужем, пытается отсудить у него часть наследства. Он, кажется, проникся преданностью к императору и благодарностью к Коллоничу, который так заботливо «пекся» о его воспитании и имуществе. И все же в один прекрасный день в нем взыграло что-то потаенное, что было куда сильнее благоприобретенных верноподданнических чувств. Еще не достигший 20 лет, Ференц резко и властно, как подобает человеку его ранга, отказался от «отеческого» покровительства Коллонича, полюбовно разделил с сестрой наследство, взял в свои руки управление поместьями, поехал в Италию и, наконец, женился, не испросив на то разрешения императора.
Превращение Ракоци из наивного мальчика в самостоятельного мужа произошло быстро, даже стремительно. Ракоци входит в венский высший свет, устраивает балы и приемы, со страстью играет в карты, обзаводится штатом слуг, роскошным выездом и т.п. А в 1697 году отправляется в Венгрию - осмотреть поместья, навести в них, насколько возможно, порядок (доходы, на которые он живет, все уменьшаются: крестьяне, не вынеся гнета барщины и налогового беспредела, бегут в леса); ну, и просто поохотиться...
Не он, конечно, виноват в том, что как раз в это время на северо-востоке Венгрии вспыхнуло крестьянское восстание. Стихийное, неуправляемое, лишенное поддержки дворянства, оно было скорее смутой; мятежников объединяло, кроме отчаяния, пожалуй, одно - появление Ракоци, который не может не откликнуться на народное горе, не может не повести их за собой, как его дед и прадед, как отчим. К Ракоци направляются гонцы от крестьян с просьбой руководить ими...
Но Ракоци тогда не только не соглашается на предложение повстанцев, но в полном смысле слова бежит от них. Справедливо полагая, что на него не может не пасть подозрение в соучастии или хотя бы в сочувствии восставшим, он спешит в Вену, а там просит передать императору свое нижайшее предложение: обменять все его венгерские владения на какое-нибудь равноценное герцогство в Австрии или в германских землях, чтобы он мог там жить, не навлекая на себя даже тени высочайшего недовольства.
Будь император и его советники поумнее, подальновиднее, они ухватились бы за этот шанс избавить себя в дальнейшем от многих хлопот. Но Ракоци отказали в просьбе...
Так Вена в очередной раз подтолкнула Ракоци к тому, чтобы стать ее заклятым врагом... Но побуждали к этому и другие обстоятельства, субъективные и объективные. Из первых особенно важной оказалась дружба с соседом по поместью Миклошем Берчени, военачальником и политическим деятелем. Он был убежден, что необходимо организованно, вооружено выступить против Габсбургов.
Из объективных моментов на первом месте, конечно, охватившая почти всю Европу война за испанское наследство. Бурбоны, противостоявшие Габсбургам в стремлении завладеть испанским троном, естественно, представлялись союзниками венгров.
Ракоци уже в 1700 году вступает в тайную переписку с Людовиком XIV, предлагая оказывать взаимопомощь в борьбе с Габсбургами. Король-солнце в первом же ответном послании заверяет его в своей поддержке... (Забегая вперед, скажем, что поддержка эта была не ахти какой; к тому же французский монарх часто находил отговорки: возможно, он относился к князю не вполне серьезно, хотя и не без сочувствия).
Первые письма, отправленные Ракоци в Париж, навлекли на него беду. Французский офицер, которого Ракоци выбрал курьером, доставлял бумаги прямым ходом в имперскую канцелярию, где с них аккуратно снимали копии. Дело кончилось тем, что Ракоци был арестован, препровожден в Вену и посажен - в ожидании суда - в тюрьму. С помощью друзей 6 ноября 1701 го-да Ракоци совершает романтический побег и, спасая жизнь (за его поимку была обещана награда: десять тысяч форинтов - за живого и шесть тысяч - за мертвого), устремляется в Польшу. Побег этот окончательно решил судьбу Ракоци: он бесповоротно становится врагом Вены и, по логике вещей, вождем антиавстрийского движения в Венгрии.
Но до открытого выступления - еще почти два года. Ракоци и Берчени готовят почву для вооруженной борьбы: связываются с соратниками Те-кели в Турции; в поисках поддержки ведут интенсивную дипломатическую переписку с европейскими дворами. К Ракоци прибывают делегации из Венгрии: в основном беглые крестьяне, которые убеждают князя, что, стоит дать знак - и все венгры как один пойдут за ним против угнетателей. Ракоци пока призывает к терпению: без иностранной помощи им не одолеть Габсбургов...
Жизнь в Польше для Ракоци и Берчени не была безоблачной. Приходилось скрываться от тайных агентов, наемных убийц, подсылаемых Веной. Они нашли убежище в поместьях магнатов Сенявских, где, выдав себя за архитекторов, даже участвовали в перестройке замка. Сенявские помогают им искать сторонников в Польше; особенно много делает для Ракоци Хелена Сенявская, которая как бы неофициально представляет его интересы в Польше. Она стала самой большой любовью венгерского князя.
Весной 1703 года Ракоци решает: пришло время действовать. Он посылает в Венгрию знамена, на которых вышиты его инициалы и девиз: «Cum Deo pro patria et libertate» (С Богом за родину и свободу). В городах и селах Венгрии читают его воззвание к соотечественникам.
В середине июня 1703 года Ракоци вступает в Венгрию.
Сторонники заверяют его: армия собрана, готова и ожидает приказа. Ракоци не терпится провести первый смотр, но на границе он видит лишь толпу оборванцев; они выкрикивают приветствия и размахивают кто косами, кто просто палками. Князь ждет: сейчас эта толпа схлынет, и за ней покажется войско.
Войском оказалась эта толпа.
Итак, начинать надо было с нуля. Предстояло создать регулярную армию, одеть, обучить и вооружить ее, поставить во главе солдат дворян-офицеров, без которых все свелось бы к мужицкому бунту. Службу надо было сделать привлекательной и для крепостных, гарантируя им после победы вольную; но нельзя было расхолаживать и помещиков: ведь если крестьяне валом повалят в армию, поместья останутся без рабочих рук.
Поднять и повести за собой дворян было для Ракоци особенно важно еще и потому, что именно это сословие определяло тогда всю работу государственного механизма...
А его еще только предстояло запустить в ход. Указы («патенты») Ракоци, лишенные законодательной основы, были как бы не обязательны для исполнения... Ситуацию изменило лишь государственное собрание, созванное в 1705 году в Сечене, где представители сословий и магнаты приняли решение создать новую (новую для Венгрии - определенным примером здесь служила Польша) форму государственной организации: «конфедерацию сословий». Полномочия его были не слишком велики, зато авторитет высок.
А незадолго до этого, летом 1704 года государственный совет Трансильвании назвал его великим князем. Так он стал Ференцем II Ракоци; вторым - после своего отца, Ференца I Ракоци.
Ракоци обрел статус главы двух венгерских государств. Правда, формально властителями Венгрии и Трансильвании все еще оставались Габсбурги, и тогда это был существенный нюанс... Например, Людовик XIV признавался Ракоци, что ему трудно вести переговоры, заключать соглашения с тем, кто был как бы узурпатором... Лишь в 1707 году государственное собрание в Оноде постановило лишить Иосифа I Габсбурга венгерского трона.
Но прежде многое произошло в стране. Отряды куруцев, постепенно обретя вид настоящей армии, освободили почти всю территорию тогдашней Венгрии от австрийцев. Власть «правящего князя», которому помогали придворный совет (сенат) и придворная канцелярия, становилась все крепче. Администрация, подчинявшаяся только Ракоци, вторгалась мало-помалу во все сферы политики и экономики страны. Появлялись новые законы, регулировавшие взаимоотношения верховной власти, сословий, армии и крестьянства.
Ракоци немало сделал и для венгерской культуры. При его дворе работали живописцы; один из них, Адам Маньоки, оставил известные портреты князя. В апреле 1705 года по указанию Ракоци начинает выходить первая венгерская газета «Merkurius Veridikus ex Hungaria» (Правдивый Меркурий из Венгрии); печаталась она, правда, на латинском языке и предназначалась для иностранцев.
Налаживались связи с европейскими державами: при дворе Ракоци находились послы многих стран. В 1707 году к Ракоци прибыл посол Петра I. Русский царь передал Ракоци свое пожелание видеть венгерского князя на польском троне, в это время вакантном. После долгих раздумий Ракоци отказался от польской короны: он не хотел покидать Венгрию; к тому же, дав согласие на это предложение и вообще установив более тесные связи с Россией, он обрекал себя на более прохладные отношения с Швецией, которую поддерживала столь почитаемая Ракоци Франция.
Но к тому моменту, когда Венгрия как будто обрела стабильность, политическая и военная ситуация резко изменились к худшему. В войне за испанское наследство Австрия одержала ряд крупных побед и могла теперь бросить больше войск против мятежных венгров. Венгерское же население, прежде всего крестьянство, изнемогало от тягот затянувшейся войны. Армия куруцев, высшие посты в которой занимали, как правило, люди не с полководческими способностями, а с пышными титулами, теряла боевой дух, терпела поражение за поражением. Магнаты, военачальники, даже многие из сподвижников Ракоци перебегали в стан Габсбургов.
В феврале 1711 года Ракоци уезжает в Польшу, чтобы предпринять новые шаги по организации иностранной помощи Венгрии. Но в его отсутствие военачальники заключают с Австрией позорный Сатмарский мир, граничивший с капитуляцией. Это произошло 29 апреля 1711 года, а уже на следующий день боевые части куруцев сложили оружие. Ракоци теперь незачем было возвращаться на родину; он становится изгнанником.
В мае и в августе 1711 года состоялись встречи Ракоци с Петром I, проезжавшим через Польшу. Скорее всего, они прониклись симпатией друг к другу. Но в это время царь, еще не покончив со шведами, уже завяз в неудачной для него войне с Турцией. В этих условиях идти еще и против Австрии он не мог. Петр предложил Ракоци земельный надел на Украине, где тот спокойно и без забот жил бы до конца дней своих. Ракоци, поблагодарив, отказался. В августе он вместе с Петром спустился по Висле до Торуня, откуда русский царь поехал в Карлсбад, а Ракоци - в Гданьск. Там он жил полтора года, затем перебрался во Францию, оттуда в 1717 году - в Турцию, где и провел среди немногих своих верных соратников, остаток жизни.
Ракоци не совершил чуда, не смог перешибить плетью обуха, не одолел со своими свободолюбивыми, гордыми, но не очень признающими дисциплину куруцами военной машины габсбургской империи. И, тем не менее, он чрезвычайно много сделал для венгров, укрепив их национальное самосознание и заставив австрийскую имперскую верхушку относиться к Венгрии с уважением или, по крайней мере, с осторожностью.
Способности, таланты Ракоци так и не раскрылись до конца, но может быть, именно поэтому его имя обрело некий ореол величия и загадочности. Любопытный штрих: среди многих легенд, которые окружали оккультного гения XVIII века графа Сен-Жермена, была и такая: он - то ли сын Ракоци, то ли сам знаменитый князь, вынужденный скрываться под чужим именем.
О глубине и одаренности его натуры свидетельствует и тот факт, что - уже в изгнании - у Ракоци проявился литературный талант. Наиболее известны его «Мемуары» (1716), написанные по-французски, и «Исповедь» (1716-1719) на латинском языке.
Масштабы и незаурядность этой личности, видимо, и объясняют, почему Ракоци, в конечном счете проиграв освободительную войну и не создав сильное и самостоятельное венгерское государство, тем не менее для венгров так же велик, как Петр I - для россиян.