Биографии. История жизни великих людей

Биография
Бунин, Иван Алексеевич - известный поэт, родился в 1870 г. в Воронеже, происходит из старинного дворянского рода. Образование получил в Елецкой гимназии. Бунин начал рано писать, и первый сборник его стихотворений, вышедший в Орле в 1902 г., заключает в себе стихотворения поэта с 1887 г. Кроме стихотворений, Бунин написал ряд рассказов и большую повесть "Деревня". Широкой известностью пользуются и высоко ценятся его переводы классических произведений мировой поэзии. Среди этих переводов первое место занимает перевод лонгфелловой "Песни о Гайавате", награжденный пушкинской премией. Далее, Буниным переведены тениссоновская поэма "Годива" и из Байрона: "Манфред", "Небо и земля" и "Каин". Пушкинской же премией Академия увенчивала не раз сборники его оригинальных стихотворений, а в ноябре 1909 г. избрала его почетным академиком по разряду изящной словесности. Стихотворения и рассказы Бунина, выходившие отдельными сборниками, собраны в шести томах, из которых первые пять изданы "Знанием", а шестой - "Общественной Пользой". В I т. вошли рассказы, во II - стихотворения 1889 - 1902 годов ("Листопад" и "Новые стихотворения"), в III - стихотворения 1903 - 1906 годов; в IV - переводы: тениссоновской поэмы "Годива", Лонгфелло из "Золотой Легенды"; Байрона "Каин" и стихотворения 1907 г.; в V - "Чехов. - Сны. - Золотое дно. - У истока дней. - Астма. - Счастье. - Цифры. - Тень птицы. - Зодиакальный свет"; в VI - "Стихотворения и рассказы" последних лет. Отдельно изданы "Деревня" (М., 1910), "Манфред" (СПб., 1904), "Песнь о Гайавате", "Каин" (СПб., 1907) и др. Бунин занимает особое место среди современных поэтов. Его мало коснулись модернистские течения, он остался в стороне от модных декадентских журналов, всегда был чужд изысканной нарядности, вычурности и крайностей, которые завоевали себе прочное место в поэзии недавнего прошлого. Он - верный хранитель пушкинской традиции. Простота и ясность - основные качества его стиха. Глубокая искренность и спокойная вдумчивость - главные свойства его души. Он свободен от чувства самовлюбленности, не кичится тем, что над миром видимых воздвиг мир своей собственной фантазии, заменил природу своими переживаниями и капризами. В его поэзии нет обоготворения своего собственного "я", нет горделивых проклятий людям "живущим во тьме", нет столь обычных противопоставлений поэта толпе. Не поет он хвалебных гимнов экстазам и всяким иррациональным состояниям души. Его душа и видимый мир не враждебны друг другу. Ему не нужны опьянение и экзальтация для того, чтобы преобразить этот мир своей поэтической мечтой. Его мечта создает прекрасное царство вымысла, не насилуя мира реального, и этот последний встает в его поэзии преображенным, но не искаженным, не утрачивает ни одной из своих земных черт. Как все поэты, и Бунин живет над землей, но его небо - поэтическое обобщение земли, сочетание красок и звуков, обретенных на ней. Он - не пророк, приносящий в мире вести из потустороннего мира. Мечту о небе не нарядил он в кричащий наряд для того, чтобы сделать ее отличной от земли. Его мечта - нежный покров, одевающий землю, но не закрывающий ее контуров. Его "вечное" не враждебно временному, оно сплетено из нитей временного. И природа, и красота, в которых отразилось это вечное, - не аристократическое достояние избранников, а великие источники, открытые всем. Прелесть его поэзии в том, что она не забыла своего источника и, поднявшись над землею, не противопоставила себя ей, как высшую независимую силу, а сохранила связь со своей матерью. Свободное вдохновение и обобщающая работа мысли слиты в его творчестве. "Братья-дервиши, - говорит он, - я не ищу отрешения от видимого мира. Может быть, искажая ваше слово, я говорю, что ищу "опьянения" в созерцании земли, в любви к ней и к свободе, к которой призываю и вас перед лицом бессмертного, великого в будущем общечеловеческого города. Будем служить людям земли и Богу вселенной, - Богу, которого я называю Красотой, Разумом, Любовью, Жизнью, и который проникает все сущее". Бунин поет не небо, а вечное стремление земли к небу. Он - вечный странник. Он любит наблюдать всякие культуры и всякую природу и всюду открывать это вечное тяготение к идеалу, ввысь, к солнцу: "И все же мир лишь дышит жаждой света, и солнце, погребенное во тьму, из гроба тьмы, из бездны ада слышит, что мир в тоске взывает лишь к нему". Поэтому, странствуя, он с одинаковым вниманием останавливается на памятниках разнородных эпох и культур. Они все - живые свидетели, оберегающие память о религиозном начале в истории человечества. И Святая София, и Греция, и Нил, и сфинкс, видевший лицо Моисея, и страна Авраама и Сарры, и руины капища, воздвигнутого самим Каином "в гордости и безумии", - одинаково будят в душе его глубокие и серьезные настроения. На башне Христа он переживает те же чувства, что и в теккэ дервишей. Он отдается созерцанию и чувствует, как приближается сладострастное "исчезновение в Боге и вечности". Эта мысль о вечности мягким примиряющим светом освещает бесконечное разнообразие явлений, попадающихся ему на пути. И радости и страдания земли находят примирение в этой мысли. Могилы и руины говорят ему не о смерти и тлении, а, напротив, о неумирающей красоте, о вечной связи между вещами, об единой гармонии. Он верит, что, раз загоревшись, человеческая жизнь не пропадает бесследно, что если мы сгорим без возврата, то долго не умрет жизнь, "что горела в нас когда-то", и "красота, что мир стремит вперед, есть тоже след былого". Он любит бродить мыслью в отдаленности времени и пространства. Он "живет один", ему "ничего не жаль", и в то же время он живет со всем живущим, и ему жаль всех, потому что в его высшем примиряющем обобщении, в его мысли о мировой гармонии личное страдание, - печальное в частности, - неизбежно в общем плане. Он восклицает: "Ах, никогда я не чувствовал любви к родине... если русская революция волнует меня все-таки более, чем персидская, я могу только сожалеть об этом"; но он же обратился к родине с такими стихами: "Ах, я люблю, кочующие птицы, родные степи. Бедные селенья - моя отчизна; я вернулся к ней, усталый от скитаний одиноких, и понял красоту в ее печали и счастие в печальной красоте". И здесь нет противоречия. Исключительное отношение к родине чуждо ему. Ее революция не должна занимать его более, чем персидская. Но, как одно из проявлений красоты, она особенно близка его душе. Таково общее настроение его поэзии. Чувство меры помогло ему слить в гармоническое целое мечту о вечном и интерес к временному, стремление к небу и любовь к земле. Постигнуть небо, это значит изучить землю, приблизиться к Абсолютному, это значит вращаться среди преходящего и смертного. Призраки, которые он вызывает к жизни, у него не мистические чудища, а ясные свойства души, помогающие человеку приобщаться к вечному. Когда он говорит о том, что в сумраке мы сказками живем, что он внимал не раз эти "печальные и сладостные" звуки арф, мы постигаем красоту этого земного мистицизма и поэзии, ясной в самой тайне своей. Это - тайна, не вне нас стоящая и не нами руководящая; это - тайна, рожденная нами, живущая в нас, как постулат нашего духа, как неудовлетворенность, как неясный синтез универса. Ясный реальный характер его мечты придает его поэзии то неистощимое разнообразие, которого лишено творчество поэтов, занятых только своим внутренним миром, не ищущих все новых красок и звуков в соприкосновении с действительностью. Бунин никогда не повторяет себя, не ищет разнообразия в игре слов, сама жизнь дает ему постоянно новые образы, в которых все глубже раскрываются переживания его души. Истинная стихия бунинской музы - природа. Бунин правдив и серьезен в своем культе природы. Он не язычник и не декадент. Он прекрасно сочетает точность в изображении природы и прихотливую свободу в передаче рожденных ею настроений. Он не видит сильфид и нимф, которые для нового позитивно-настроенного человечества уже стали пустыми звуками, книжными именами без конкретного содержания. Он смотрит в "лицо Мифа", а не бога, о котором повествует Миф. Он ни на минуту не заставляет забыть нас о том, что духов, обитающих в лесах и морях, мы сами поселили там, чтобы облечь в конкретные формы состояния нашей души. В таких стихотворениях, как прелестная пьеса: "На окне, серебряном от инея, точно хризантемы расцвели", особенно ярко сказывается это уважение к факту, к внешней точности, соединенное с естественно рождающимся настроением. Современный человек может чувствовать себя жутко в лесу или вздрогнуть от непонятного звука, нарушившего тишину темной комнаты. Но берегитесь убеждать его, что вы знаете таинственное существо, произведшее этот звук, или таинственных обитателей леса и тьмы. Вы рискуете, что испуганное и побледневшее лицо собеседника озарится насмешкой, и громким хохотом огласится и лес, и тьма, и рассеются духи, пугающие человека. Бунин свободен от этих языческих олицетворений природы. Он любит ее, как источник мечты и тайны, которые она дарит современному человечеству, подавленному званиями и измученному борьбой. Если он ведет нас в лес, на кладбище, в царство Ночи и т. д., куда фея Бирилена послала Тильтиля и Митиль, то не для того, чтобы люди оставались там навсегда, а для того, чтобы, вернувшись, они нашли преображенной свою жалкую избу. Природа - средство, а не цель. Ее истины не затемняют истины трудового дня, а освещают ее более ясным и привлекательным светом. Изумительное по силе жуткое настроение навевает "Сапсан". Почти физически ощущаешь ужас одиночества среди вечного безлюдья, на морозной дикой равнине, живешь ее "таинственной, великой, зловещей чуткостью" и готов верить, что в этой тишине кроется "колдовство Судьбы", что таинственной силой наделен убитый Сапсан, усыпанный как алмазами серебряным инеем. И это жуткое настроение достигается именно присущим Бунину великим чувством меры. И оно не менее жутко от того, что он не заставляет нас верить в невозможное - в существование злых духов и злых сил. И не менее страшен его Сапсан от того, что он - только "воплотившаяся сила той Воли, что в полночный час нас страхом всех соединила". Он знает, что умерщвлен Сапсан. "Но он эмблема той дикой жизни, тех степей, где эта грубая поэма слагалася в душе моей". Бунин не бежит этих книжных слов: "эмблема" и "воплощение" и предпочитает их искусственному антропоморфизму. Эта таинственная повесть оканчивается ссылкой на слова башкира. "Он умерщвлен. Но нет прощенья за смерть его - сказал башкир: - он гений зла, он демон мщенья, он дьявол, покоривший мир". В душе неиспорченного культурой обитателя степей так рождаются страшные легенды и мифы, и Бунин показывает нам процесс этого зарождения. Его мифы всегда близки той природе и тем силам ее, из которых они выросли, и мы всегда видим связь, скрепляющую их. И, вообще, его поэзия близка природе. Грохот экипажей, звон трамваев и электрический свет и быстро снующие пары еще не привлекли его внимания. И в этом отношении он - продолжатель старой нашей поэтической традиции. Он - певец деревни, а не города. Его муза вскормлена бытом усадьбы, точно выросла среди интимных и мирных настроений, рождавшихся в старых дворянских гнездах, воспетых Тургеневым . И даже та печальная деревня, которая нарисована в его большой повести ("Деревня"), ближе ему, чем город. Из этой деревни смотрит он на далекий шумный мир, где кипит борьба, бурная и быстрая жизнь. И отголоски этой жизни, достигая деревни, умирают здесь, точно нет здесь почвы для жизни, точно смерть уже давно простерла свою руку над этим царством косности и невежества. Томительная и нудная эта повесть без интриги, без действия, без ярких красок. Но и сама жизнь, которую изображает она, такова же. Нет в ней начала и конца, медленные речи, медленные мысли, нет материала для драмы, и до бесконечности можно слушать эти речи, и смотреть на эти картины, и никогда не скажешь, что в том или ином месте удобнее кончить. Если Тургенев уже начал скорбную повесть об умирании сельского уклада жизни, то в изображении Бунина кажется, что деревня переживает последние судороги. "Все линяет", - говорит Тихон Ильич и в таких словах характеризует деревню: "А у нас все враги друг другу, завистники, сплетники, друг у друга раз в год бывают, сидят по своим закутам, мечутся, как угорелые, когда нечаянно заедет кто, кидаются комнаты прибирать... Да что! Ложки варенья жалеют гостю". Не лучше и у помещиков: "Поблизости помещики такая голь, что без хлеба по три дня сидят, последние ризы с икон продали, разбитого стекла вставить, крышу поправить не на что: окна подушками затыкают...". Бунин - поэт деревенского запустения, и в изображение этого запустения он внес манеру своего письма. Настроение томительное и нудное развивается естественно при чтении его повести, и навевает она мысли серьезные и значительные, как и вся его поэзия.

П. Коган.




Нобелевская премия по литературе, 1933 г.


Иван Алексеевич Бунин, русский писатель и поэт, родился в имении своих родителей под Воронежем, в центральной части России. Отец писателя, Алексей Николаевич Бунин, происходил из старинного дворянского рода, восходящего к литовскому рыцарству XV в. Мать, Людмила Александровна Бунина, урожденная Чубарова, также принадлежала к дворянскому роду. Из-за отмены крепостного права в 1861 г. и весьма нерачительного ведения дел хозяйство Бунина и Чубаровой находилось в чрезвычайно запущенном состоянии, и к началу XX в. семья была на грани разорения.
До 11 лет Б. воспитывается дома, а в 1881 г. поступает в Елецкую уездную гимназию, но через четыре года из-за финансовых затруднений семьи возвращается домой, где продолжает образование под руководством старшего брата Юлия, человека необычайно способного и придерживающегося крайне радикальных взглядов. Аристократ по духу, Б. не разделял страсти брата к политическому радикализму. Юлий, чувствуя литературные способности младшею брата, познакомил его с русской классической литературой, советовал писать самому. Б. с увлечением читал Пушкина, Гоголя, Лермонтова, а в 17-летнем возрасте начал писать стихи сам.
Не имея средств к существованию, Б. в 1889 г. идет работать корректором в местную газету «Орловский вестник» и вскоре влюбляется в сотрудницу редакции Варвару Пащенко, с которой вопреки родительской воле в 1892 г. отправляется на Украину, в Полтаву. Их отношения продолжались до 1894 г., когда Пащенко вышла замуж за друга Б., писателя А.Н. Бибикова.
Первый том стихов Б. вышел в свет в 1891 г. в приложении к одному из литературных журналов. Классические но стилю, стихи Б. насыщены образами природы – черта, характерная для всего поэтического творчества писателя. В это же время он начинает писать рассказы, которые появляются в различных литературных журналах, вступает в переписку с Антоном Чеховым. Спустя четыре года, в 1895 г., писатели встречаются и становятся близкими друзьями. Несмотря на определенное сходство, тематика и стиль их произведений совершенно различны. Свойственная Б. традиционная манера повествования с упором на сюжет и описательность в корне отличается от новаторской краткости Чехова. Как и его консервативно настроенные друзья, пианист и композитор Сергей Рахманинов и певец Федор Шаляпин, Б. придерживался традиционных взглядов на искусство.
В начале 90-х гг. прошлого века Б. находился под влиянием философских идей Льва Толстого, таких, как близость к природе, занятие ручным трудом и непротивление злу насилием. Тем не менее, когда они встретились в 1894 г., Б. был разочарован утопичностью взглядов своего кумира. Это, впрочем, не помешало ему восхищаться реализмом Толстого и считать его величайшим из русских писателей.
С 1895 г. Б. живет в Москве и в Петербурге. Литературное признание пришло к писателю после выхода в свет таких рассказов, как «На хуторе», «Вести с родины» и «На краю света», посвященных голоду 1891 г., эпидемии холеры 1892 г., переселению крестьян в Сибирь, а также обнищанию и упадку мелкопоместного дворянства. Свой первый сборник рассказов Б. назвал «На краю света» (1897). В 1898 г. Б. выпускает поэтический сборник «Под открытым небом», а также перевод «Песни о Гайавате» Лонгфелло, получивший очень высокую оценку и удостоенный Пушкинской премии первой степени. Еще через год Б. женится на Анне Николаевне Какни, дочери греческого революционера, с которой он познакомился в Одессе. Брак был непродолжительным и несчастливым: их единственный сын, родившийся в 1900 г., умер в пятилетнем возрасте от скарлатины.
В начале 1899 г. Б. знакомится с Максимом Горьким, который привлек его к сотрудничеству в радикальном издательстве «Знание». Хотя возвышенный реализм и прогрессистские взгляды Горького не импонировали Б., он посвятил Горькому сборник стихотворений «Листопад» (1901) и продолжал сотрудничество со «Знанием» вплоть до революции 1917 г.
В первые годы XX в. Б. активно занимается переводом на русский язык английских и французских поэтов. Им переведены поэмы Теннисона «Леди Годива» и Байрона «Манфред», а также произведения Альфреда де Мюссе и Франсуа Коппе. С 1900 по 1909 г. издаются многие известные рассказы писателя – «Антоновские яблоки», «Сосны», – в которых звучит озабоченность Б. в связи с разорением дворянских гнезд и миграцией городского и сельского населения.
В конце 1906 г. Б. влюбляется в Веру Николаевну Муромцеву, дочь члена Московской городской думы, и вступает с ней в гражданский брак. В годы, предшествующие революции, Б. и Муромцева много путешествуют вместе, В этот период Б. пишет свои лучшие книги, например поэму в прозе «Деревня» (1910), первое крупное произведение писателя, в котором нарисована довольно мрачная картина жизни русского крестьянства после революции 1905 г. Хотя «Деревня» пришлась либеральным писателям не по вкусу, литературная репутация Б. продолжала расти, ив 1911 г. Горький назвал его «лучшим современным писателем». Вслед за «Деревней» в 1912 г. появляется повесть «Суходол», в которой с беспощадной силой описывается вырождение помещичьей семьи и ее слуг. В прозаический сборник, вышедший из печати в 1917 г., Б. включает свой самый, пожалуй, известный рассказ «Господин из Сан-Франциско», многозначительную притчу о смерти американского миллионера на Капри.
Хотя Октябрьская революция 1917 г. не явилась для Б. неожиданностью, он опасался, что победа большевиков приведет Россию к катастрофе. Уехав из Москвы в 1918 г., он на два года поселяется в Одессе, где в это время стояла белая армия, а затем, после долгих скитаний, в 1920 г. приезжает вместе с Муромцевой во Францию. Сначала они живут в Париже, а затем переезжают в Грасс, на Ривьеру. В 1922 г. Муромцева и Б. наконец вступают в законный брак. Свою ненависть к большевистскому режиму Б. выразил в дневнике «Окаянные дни» (1925...1926). Из произведений, созданных в 20-е гг., наиболее запоминающимися являются повесть «Митина любовь» (1925), где затрагиваются темы любви, ссылки и смерти, а также рассказы «Роза Иерихона» (1924) и «Солнечный удар» (1927). Очень высокую оценку критики получила и автобиографическая повесть Б. «Жизнь Арсеньева» (1933), где представлена целая галерея дореволюционных типажей – реальных и вымышленных.
Б. была присуждена Нобелевская премия 1933 г. по литературе «за строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». В своей речи при вручении премии представитель Шведской академии Пер Хальстрем, высоко оценив поэтический дар Б., особо остановился на «его способности необычайно выразительно и точно описывать реальную жизнь». В ответной речи Б. отметил смелость Шведской академии, оказавшей честь писателю-эмигранту.
Пойдя навстречу пожеланиям своих многочисленных читателей, Б. подготовил 11-томное собрание сочинений, которое с 1934 по 1936 г. выходило в берлинском издательстве «Петрополис». Несмотря на то что у Б. было немало почитателей и в Советском Союзе, писатель не допускал мысли о возвращении на родину при Сталине. Хотя творчество Б. получило широкое международное признание, его жизнь на чужбине была нелегкой. Последний сборник рассказов «Темные аллеи», написанный в мрачные дни нацистской оккупации Франции, прошел незамеченным. В конце жизни Б. написал еще ряд рассказов, а также на редкость язвительные «Воспоминания» (1950), в которых советская культура подвергается резкой критике. Через год после появления этой книги Б. был избран первым почетным членом Пен-клуба. представлявшим писателей в изгнании. В последние годы Б. начал также работу, над воспоминаниями о Чехове, которые он собирался написать еще в 1904 г., сразу после смерти друга. Однако литературный портрет Чехова так и остался неоконченным – в 1953 г. Б. умер в Париже от болезни легких.
Больше всего Б. известен как прозаик, хотя некоторые критики полагают, что в поэзии ему удалось достигнуть большего. Например, знаменитый русский эмигрантский писатель Владимир Набоков ставит бунинскую поэзию выше, чем прозу. Итальянский литературовед Ренато Поджиоли объясняет точку зрения Набокова тем, что стихи Б. «более ясные и лаконичные, чем его проза».
Несмотря на то что в 30-е гг. Б. пользовался репутацией ведущего русского эмигрантского писателя, ему никогда не удавалось встать в один ряд с Толстым и Чеховым. Хотя в настоящее время Б. мало известен широкому читателю на Западе, современная критика ставит его достаточно высоко. Главным шедевром писателя считается «Жизнь Арсеньева». Тем не менее американский критик Марк Ван Дорен считает, что в этом произведении «Б. слишком увлекся автобиографией как литературной формой». Другие специалисты, например Поджиоли, полагают, что, «несмотря на все достоинства «Жизни Арсеньева», вершиной творчества Б. следует признать более короткую повесть «Суходол», а также "Господина из Сан-Франциско"».