3 января 1994 года под Иркутском потерпел катастрофу самолет Ту-154, выполнявший рейс по маршруту Иркутск — Москва. Погибли 120 пассажиров и членов экипажа, а также один человек на земле.

3 января 1994 года под Иркутском потерпел катастрофу самолет Ту-154, выполнявший рейс по маршруту Иркутск — Москва. Погибли 120 пассажиров и членов экипажа, а также один человек на земле. Ранним утром 3 января 1994 года самолет Ту-154 авиакомпании «Байкал-авиа» оторвался от ВПП Иркутского аэропорта. На борту было 111 пассажиров и 9 членов экипажа. Время полета до Москвы составляло чуть больше четырех часов. Метеоусловия хорошие: видимость более 5 км. Топлива взяли «под завязку» — почти 55 т, хотя обычно брали не более 20 т. Причины чисто экономические: в Москве керосин в полтора раза дороже. Экипаж начал выполнять правый разворот, чтобы уйти в направлении поселка Раздолье и взять курс на Москву. В этот момент в кабине пилотов неожиданно зазвучала сирена: «Пожар второго двигателя!» Сразу передали сообщение на землю: нужно срочно возвращаться на аэродром. Однако крен для дополнительного разворота заложить не успели. Вслед за вторым остановился первый двигатель, а еще через несколько секунд и третий. Отказала вся гидросистема самолета; машина оказалась полностью неуправляемой. Лайнер начал падать. Через 12 минут после взлета, с выпущенными шасси, «борт» №85656 врезался в молочную ферму в поселке Момоны, в 3 км от окраины Иркутска. От сильнейшего удара самолет развалился на части, вспыхнул пожар. Кабина экипажа и первый салон разлетелись вдребезги. Фрагмент фюзеляжа, где располагался второй пассажирский салон, отбросило далеко на склон, как и хвостовую часть. Части самолета находили в 400 м от места падения. В последующие дни распространились слухи, что час или даже два после авиакатастрофы раздавались стоны, крики о помощи. А кто-то из чудом оставшихся в живых пассажиров и вовсе пытался доползти до поселка. Спасатели, участвовавшие в розыске погибших, высказывались категорично: смерть у всех наступила мгновенно, никто не остался в живых. Тела погибших, извлеченные из-под обломков самолета, представляли собой жуткую картину. Некоторые спасатели, многое повидавшие на своем веку, падали в обморок; на месте работ специально для них постоянно дежурили две бригады «скорой помощи». Целых трупов практически не находили. В специальные пластиковые пакеты по отдельности складывали руки, ноги, другие части тела. Через несколько часов пакеты кончились, — пришлось просить продавцов из торгового комплекса сшить мешки из клеенки. Многие останки поначалу казалось невозможным идентифицировать. На грузовиках их свозили в центральный морг, где опознание проводилось по ботинкам, ремням, заколкам. Среди погибших пассажиров было шестеро детей, один грудного возраста. На борту также находилось 16 иностранных граждан — из Германии, Франции, Японии, Индии, Китая. Тринадцать человек — директора и преподаватели лицеев Иркутска — спешили на симпозиум по альтернативным методам обучения. Очень много было бизнесменов, руководителей крупных иркутских коммерческих фирм. Одни летели к родственникам в Москву на Рождество, другие — в командировки. Списки погибших уточнялись в течение нескольких дней после катастрофы. Выяснилось, что часть пассажиров летела по чужим паспортам. Так, невеста одного из известных иркутских актеров Г. Гущина, француженка Вероника Жерар, числилась как Тишина Татьяна Вениаминовна. У некоторых пассажиров фамилия на отрывном корешке билета не совпадала полностью с действительной. Некоторые летели вовсе без билетов. Тем временем спасательные работы на месте катастрофы продолжались. Большегрузными кранами поднимали опоры рухнувшей фермы; спасатели из московских отрядов складывали на грузовики найденные под опорами останки пассажиров. Место катастрофы оцепили ГАИ, милиция, солдаты. Всюду валялись обломки самолета, части кресел. Рядом с разрушенной фермой вповалку лежали коровьи туши — на ферме в момент катастрофы находилось свыше ста голов скота. Спасатели вытащили тело скотника, который в злополучный момент собирался уже уходить домой. Что же стало причиной одной из самых крупных катастроф в истории российской авиации? Выдвигались различные версии. Часть специалистов была убеждена в наличии большого перегруза лайнера; другие не исключали теракта. Однако большинство экспертов в качестве причины катастрофы называли отказ двигателя №2, хотя Ту-154 не так давно проходил эксплуатационный ремонт и самолету в очередной раз продлили рабочий ресурс. Этот двигатель отказывал и раньше. Летом 1993 года Ту-154 выполнял рейс в Китай; на борту находилась группа руководителей авиакомпании «Байкал». При подлете к Ханьчжоу отказал двигатель. Экипажу пришлось вырабатывать горючее и садиться на аварийную полосу. На этот двигатель летчики постоянно писали послеполетные рекламации, а в это утро экипаж запустил его лишь со второй попытки. Двигатель не запускался почти 15 минут, вызвали даже бригаду с авиационно-технической базы (АТБ). Впрочем, кроме неисправного двигателя было еще одно роковое обстоятельство, которое, по мнению специалистов, могло вызвать катастрофу. Речь идет о конструктивной особенности Ту-154. Дело в том, что все основные коммуникации по управлению расположены в хвосте самолета, в непосредственной близости от центрального второго двигателя. Пожар, начавшийся в двигателе, мог привести к потере управляемости лайнером. При определении причин катастрофы эксперты внимательно изучили содержание бортовых самописцев, так называемых «черных ящиков». Приведем фрагменты переговоров экипажа самолета ТУ-154 и диспетчера: Диспетчер: Значит, внимание, экипаж. Десять тысяч шестьсот до «Домодедова», запасной Нижний Новгород. Москва запасным не обеспечивает, как «Внуково», так и «Шереметьево». Командир воздушного судна (КВС): Двигатели запущены. Включаем генераторы. Земля, восемьдесят пять шестьсот пятьдесят шесть, конец связи, на воздушный контроль, до свидания. Диспетчер: Счастливо. КВС: Передай инженеру, который двигатели готовил, что очень плохо подготовлены двигатели — не запускаются. Двадцать минут три двигателя запускали. Бортинженер: Загорелось... И не отключается, и не гаснет. КВС: Что? Бортинженер: Опасные обороты. Кнопку нажимаешь — не гаснет. Ну что, горит она, стартер, все отключено... воздух не подается. КВС: Ничего, прогреется, погаснет. Второй пилот: Шестьсот пятьдесят шестой к взлету готов. Диспетчер: Взлет разрешаю. Второй пилот: Шестьсот пятьдесят шестой, взлет. 27-я минута работы самописца: КВС: Набираем шесть тысяч (звуковая сигнализация — непрерывная сирена). КВС: Действовать согласно руководству. Первому и второму — номинальный режим. Подожди, спокойно, Илья, а Илья! Бортинженер: Второй двигатель горит почему-то (сигнальная лампочка – прим. авт.) КВС: ВСУ горит? Гаси. Бортинженер: Включил все три очереди. КВС: Горит? На самом деле горит? Бортинженер: Горит табло «Пожар». КВС: Илья Петрович, доложи обстановку. Бортинженер: Так. Загорелось табло «Пожар» в мотогондоле номер два. Второй двигатель выключил я. КВС: Илья, сирену выключи. Штурман: Курс обратный посадочный берем. Диспетчер: Шестьсот пятьдесят шестой, понял. Давление семьсот двадцать пять миллиметров, заход разрешаю, снижайтесь девятьсот к четвертому. КВС: Давление семьсот двадцать пять установить. 32-я минута работы самописца: Диспетчер: Шестьсот пятьдесят шестой, пожар какого двигателя? КВС: Пожар второго двигателя. КВС: И правого. Бортинженер: Давление в гидросистеме первой упало. Второй пилот: Выпускаем шасси. Диспетчер: Шестьсот пятьдесят шестой принял. КВС: Шасси не выпускаются. Да не выпустятся! От второй гидросистемы давай. Бортинженер: Да нету же! Давления-то нет! Второй пилот: У нас упало давление во всех гидросистемах. Диспетчер: Шестьсот пятьдесят шестой, понял. Удаление где наше? Штурман: Четыреста метров. КВС: Ребята, не управляется самолет! КВС: Самолет не управляется! Диспетчер: Шестьсот пятьдесят шестой, ниже глиссады идете. Непрерывный звук сирены. Диспетчер: Шестьсот пятьдесят шестой, работайте с посадкой. Прекращение записи. Расшифровка переговоров показала, что экипажем не были приняты меры, предписанные руководством по эксплуатации. Когда горит табло «Опасные обороты стартера!», двигатель должен быть немедленно выключен, а взлет прекращен. Можно сделать однозначный вывод о том, что возникновение аварийной ситуации и, как следствие, катастрофы можно было бы избежать при своевременной квалифицированной оценке ситуации экипажем.