Виталий вошел в темноту девятого купе спящего вагона и, растянувшись на верхней полке, мгновенно провалился в сон. Картины и образы, рожденные во сне, уносили его в далекий небольшой город, в котором когда-то жила невысокая, с серо-голубыми глазами девушка. Виталик и Лика дружили еще с того времени, когда познакомились в «Артеке». После лагеря они иногда встречались, хотя учились в разных школах. Через год Лика перешла в его школу. Эти последние два года школы в одном классе, и на пороге юности они сказали друг другу “люблю” и ощутили первый поцелуй неумелых губ. Объяснялись возле батареи-радиатора в подъезде с мокрыми варежками, а согнутые костяшки замерзших пальцев согревали дыханием в ладонях друг друга. Были и слезы-льдинки на застывших ресницах при ссоре, и радостные искорки в глубине пристальных глаз при мире и понимании...
..В памяти всплыла его поездка с Ликой в домик в садах-огородах. Тогда они посадили там дерево, ту их общую березу, предполагая, что у них еще будет в жизни так много общего. Они не заглядывали далеко вперед, просто им было хорошо вместе. Лике нравился уютный садовый домик ее родителей, и она, строя какие-то далекие планы, предполагала даже, что Виталий будет писать в этом домике свою диссертацию. Лика верила, что он станет ученым, и хотела быть всегда с ним. В письмах к нему, рассуждая о чем-то далеком, писала : “... может быть и наше с тобой счастье.”
“У нас не было ключа от домика, и Виталик проник в дом через лаз под крыльцом, а затем открыл дверь изнутри. В домике было холодно, мы подбрасывали дрова в небольшую печку, но долго не могли согреться...” ...Виталий вдруг отчетливо понял, что не спит и слышит эти слова из уст женщины-попутчицы, негромко говорящей еще с одним пассажиром их купе. Было три часа ночи. Поезд отходил от какой-то станции. Слабый свет привокзальных фонарей пробивался сквозь щель между занавесками и вдруг узкой полосой выхватил давно забытый изгиб переносицы и вздернутые кончики бровей. “ Неужели это она? В этом поезде и в одном купе со мной ?” - Виталий обессилено закрыл глаза...
Лика не знала, что только вагонная полка отделяет ее от того, с кем была десятиклассницей в садовом домике и с кем предполагала построить свое будущее счастье. В этом поезде попутчицей Лики в купе оказалась внимательная пожилая женщина, и именно ей она и поведала свою историю, желая разделить те воспоминания, что нахлынули на нее в поездке. Атмосфера поезда и присутствие в купе старушки располагали к такой исповеди. Две женщины были как бы одни в этой ночной беседе. Третьим пассажиром в купе был мужчина, который вошел на промежуточной станции и сейчас спал на верхней полке, нисколько не мешая их разговору.
“...Виталий и Лика не включали свет в домике, и только искры потрескивающих дров слабо освещали сквозь полуоткрытую заслонку кровать в комнате. Он целовал девушку в щеки, лоб, поглаживая одновременно завитки волос возле ушей и заглядывая в ее бездонные глаза. Лика раскрывала губы навстречу, каждый раз пытаясь поймать его поцелуи.. Им всегда было достаточно только взаимных ласк и поцелуев - они не стремились к большей близости. Лика была в брюках и кофточке, которая в объятиях Виталика сдвинулась, растянув петли верхних пуговиц. Случайно у Лики на кофточке расстегнулись верхние пуговицы, и рука Виталия интуитивно соскользнула к ней подмышку, то ли пытаясь поправить раскрывшуюся на груди кофточку, то ли, наоборот, желая покрепче прижать к себе девушку. В этом скольжении руки его ладонь задела лифчик Лики и на мгновение ощутила прикосновение правой груди, которая, как ему показалась, упруго рванулась навстречу. Оба задыхались в своих поцелуях - их им все равно не хватало”.
«Стало жарко. То ли от печки, прогревшей комнату, то ли от взаимных объятий. Мне захотелось все с себя сбросить и залезть под прохладное одеяло», -Лика уже не чувствовала, все ли произносит вслух из того, что всколыхнулось в ее воспоминаниях. Не знал этого и Виталий, у которого в этом ночном поезде слух, сознание и сон слились вместе. Казалась, что-то невидимое, установив этот “незримый мост” между верхней и нижней полками девятого купе, мгновенно доставляло от Лики даже невысказанные слова в сознание Виталия...
....Садовый домик и юноша с девушкой, еще не окончившие среднюю школу. И взаимная близость в их едином порыве. Для каждого из них – в первый раз... Двое вступили во взрослую жизнь. Первая любовь – первая кровь... “Был момент, когда мы уже знали, что ЭТО будет - и ничто не могло остановить нас”, - губы Лики слегка возмущали тишину ночного купе. - “Я чувствовала у Виталия огромное желание обладать мною в тот момент, и до конца... Наверное, и я хотела того же, раз не останавливала его, а только стонала: Виталик, Виталик...” Виталий не боялся, что у него не получится, но волновался страшно и опасался, что ей будет больно и неприятно. Поэтому старался понять любое движение девушки и... Все получилось хорошо - они помогали друг другу в этой их первой и такой безграничной близости. “Виталик, сюда... тихонько только...” - шептала Лика, откинув голову на край подушки и скользя руками к его животу. Он, слегка сжимая ее за талию, ловил движения девушки, двигаясь ей навстречу ... Когда все свершилось, обоим стало страшно, и они молчали. Лика была вся в слезах, как ей казалось, от счастья. Она уже не помнила о тех мгновениях боли, через которую прошла несколько минут назад...
... Виталий заворочался на верхней полке и начал кашлять. Спазм сдавил грудь. Разговор в купе затих. Женщины ждали, когда мужчина на верхней полке успокоится. Виталий приподнялся. Он не мог дышать. Он уже знал, что дальше может быть сказано с нижней полки. Все высказанное и невысказанное Ликой высвечивалось в его сознании. Быстро спустился вниз и, не включая свет, выскочил в коридор, пока женщины не успели его о чем-нибудь спросить. Прохлада тамбура успокоила дыхание, и кашель прошел. В висках стучала кровь, и ему казалось, что монолог из девятого купе, по-прежнему, впечатывает в его мозг слова: “... нас уже хотели искать. Мама беспокоилась, что мы поздно вернулись в тот вечер... К экзаменам мы готовились вместе... Был выпускной вечер - такой нежный и хороший. Мы ни разу не вспоминали садовый домик... Потом - мы поступили в разные институты и... разошлись на первом же курсе. Это я была виновата, что мы поссорились тогда, когда я приехала в его институт, но не к нему, и случайно столкнулась с Виталиком на выходе из столовой. Что-то во мне тогда произошло. Я была нервной и уже носила в себе его ребенка, но ... он не родился. Это уже все было потом, когда я перестала приезжать к Виталику. Он, однако, еще часто приезжал ко мне в общежитие, искал меня, но я избегала этих встреч. Все было как-то не так, неправильно...”
Стоя в тамбуре, Виталий, вдруг снова стал задыхаться. Он открыл дверь, и волна упругого встречного воздуха охладила воспаленный лоб. В висках, по-прежнему, пульсировала кровь и, казалось, доносила до сознания невысказанные вопросы: “Как же так, Лика? Зачем эта встреча в поезде через столько лет? И ..ты никогда и ничего не говорила о ребенке.“ Он с тяжелым взглядом смотрел в проем открытой двери на мелькающие зимние деревья и светлеющий над ними кусочек неба начинающегося рассвета. Казалось, что сейчас так далеко до садового домика и той березы вблизи него, и всего несколько шагов до встречи со своим нерожденным первенцем...
Ночь прошла в хождениях по вагонам состава и в наблюдениях за оконным пейзажем. Утром Виталий вернулся в свое купе. Женщин-попутчиц уже не было. «Сошли с поезда ночью или вообще все почудилось, и никакой Лики не было в купе?» - подумал он. Размышляя, бросил взгляд на настенную полку – там остался зажатым в плетении сетки листок из блокнота. Среди каких-то завитушек и черточек различил фразу «Береза уже большая». Виталий достал бумажник и вынул из него снимок, который у него был с собой почти постоянно многие годы. Сначала развернул его лицевой стороной к себе, и устремил взгляд в глаза той, что с ласковым прищуром и как бы в пол-оборота смотрела десятиклассницей на окружающий мир. Перевернув фотокарточку, взглянул на знакомую надпись “Витальке на память от Лики” и сравнил почерки на обороте снимка и на оставленном в купе листке из блокнота Почерк Лики остался прежним....
|