- Очередная «пластика»! Прежние-то операции были не сложными, можно сказать, вспомогательные меры, а на этот раз предстоит серьёзная! – Вздохнула Португалочка.
- Да что ты?! Чувствую, что и мне такое предстоит. Сезона не продержусь! – поморщила свой узкий аккуратненький носик молоденькая собеседница.
Старые туфли лежали в синем целлофановом кульке. Элегантные португальские туфли, которым уже лет десять! Татуся, талантливая художница, давно подумывала унести в ремонт самые любимые туфельки, да всё как-то времени не находила. Если вспомнить, первые два года чёрные «Португалочки» про ремонт и не заикались. Лишь к третьему сезону сапожник поменял набойки. Фасон, правда, устарел, но благодаря отличному внешнему виду туфли продолжали жить активной обувной жизнью.
Сезон сменялся сезоном, «любимая обувь» зимой отдыхала, уютно пристроившись на антресолях в симпатичной коробке.
- Да, Португалочка, ты на самом деле уникальная пара! Уже несколько одногодок-босоножек ушли в обувной рай, а ты всё живёшь! – Кряхтя и стараясь прикрыть потрёпанный кант, прокряхтели бабушкины тапочки.
«Домашнему долгожителю» сравнялось уже двадцать лет: для обуви это солидный возраст. Тапочки сначала носила бабушка Татуси, потом мама. Теперь потрёпанная пара стояла в тёмном углу. Когда в гости приходила тётя Рута, старички с радостью обнимали ступни родственницы. Не выбрасывала Тата старые тапочки: подошва кожаная, качественная, а клетчатый верх хозяйка аккуратно подштопала.
- Спасибо за комплемент. А с другой стороны, не будь тех одногодок, так и я бы уже в обувной рай улетела б. Татуся нас любит, вот мы и живём её любовью.
- Ты, Португалочка, права: любовь продлевает жизнь! Особенно если сочетается с уважением и аккуратностью.
Но время берёт своё, определяя любой вещи срок жизни. Туфли – не исключение. Каблук расшатался, кожа у самой подошвы лопнула, третья профилактика прохудилась. Вот и положила Татуся свои любимые туфельки в синий целлофановый пакет.
- Здравствуй, Макс! А я тебе работу принесла!
- А! Старые знакомые. Португалочку будем реанимировать? Тата, купи новые туфли. Эти уже не модные, старые. Ты же можешь себе позволить новые!
- Могу, Макс, но вот никак от этих отказаться сил нет! Что-то в них такое есть, что не даёт мне их выбросить.
- Но придётся. Давай поглядим. Даааа … Смотри: здесь же латку ставить надо, супинатор, опять же полетел. Профилактика сдохла. Тата, я могу их отремонтировать, но ведь, по правде сказать, они уже не имеют вида!
- Макс, неужели всё так и выглядит?
- Не сомневайся!
Татуся вздохнула, грустно кивнула Максу, и вышла из мастерской. Вернувшись домой, женщина вынула туфли из пакета, поставила их на стул и задумалась. Неожиданно её лицо прояснилось, глаза заблестели, Тата взвизгнула и куда-то побежала.
Яркая афиша привлекала внимание всех прохожих: «Арт-сюр-ретро показ. Жизнь после смерти»! Любопытно …
Залы галереи были уставлены композициями со странными объёмными картинами. «Пляжный натюрморт» - шлёпанцы у кромки моря, «Осенняя грусть» - калоши под зонтиком, «Детская ностальгия» потрёпанные сандалики в песочнице рядом с лопаткой и игрушечным ведром. В центре зала стояла античная колонна, верх которой украшал миниатюрный царский трон. На троне «восседала» золотая пара туфель! В роскошной обуви трудно было распознать заношенную Португалочку.
- И что Вас натолкнуло на такую гениальную идею? – Спросила журналистка Тату.
- Как всегда – Любовь! – Ответила искрящаяся добротой художница.
|
