MR
Ф Е Я О З Е Р А Л О Т О С О В
- Смотри в оба, держи её на прицеле!
- Я эту суку ни за что не пропущу.
Голоса принадлежали двум приятным девушкам. Обе лежали, примяв траву, в зарослях густого орешника, не спуская глаз со спокойной синеватой глади горного озера. Военная форма защитного цвета соответствовала решительному настроению обеих подруг. Одна из них смотрела на лиловый бархат распустившихся лотосов через прицел мощ-ной огнестрельной базуки, а другая, не замечая красоты не тронутого войной пейзажа, жадно вдыхала щедрый аромат цветущей природы.
Одну из них звали Верона Веберс. Её коротко остриженные тёмные волосы торчали как засохшие сосновые иглы. Вставные глаза неестественно яркой синевы были широко распахнуты и взирали на это сказочное царство лотосов с полной бессмыслицей. Она потеряла зрение на войне.
Её спутница, красивая блондинка по имени Анжелика Сван Вингс, крепко сжимала в загрубевших пальцах приклад базуки. Белокурые волосы кольцами падали на её овальное лицо, изуродованное ожогом. Зрение сохранилось у неё чудом, но девушка забыла, что гибкие ветви плакучей ивы существуют для того, чтобы пробуждать в сердце поэзию.
Сван Вингс видела, как в прозрачной воде озера, почти у самого берега плещутся толстые рыбы и сожалела, что не поставила ловушку. До деревни три часа ходу, а по дороге ничего, кроме чахлых кустиков смородины. Кстати, десять лет назад Анжелика считалась самой красивой девушкой школы. И как у всякой красавицы у неё хранился альбом, исписанный стихами о любви.
Веберс не могла видеть рыб, но она слышала, как они любопытничают и с маниакальной точностью могла сосчитать, сколько их. Она ослепла, спасая бригаду химиков. Отдала свою маску. Она – солдат. Она обеспечивала безопасность людей. А теперь война закончилась. Солдат Веберс и солдат Сван Вингс умели защищать. Едва ли нужное занятие в мирное время.
Анжелика завидовала подруге – та сохранила какое-то подобие нежной персиковой кожи, а её собственная кожа, растянутая возле губ и сморщенная к вискам вызывала только одно чувство – отвращение.
Они лежали с самой ночи, четвёртый час. Холод – обычный спутник уродливых девушек – перестал мешать ещё на войне. До холода ли, когда дети показывают на них пальцами и хохочут, как в дешёвом балагане, а молодые парни при разговоре смотрят в сторону, краснеют и находят столько спешных дел, что диву даёшься: как сложно устроена человече-ская жизнь!
Один добрый человек посоветовал солдату Сван Вингс закрывать лицо вуалью, после того как её испугался малыш. Анжелика разыскала Веберс в приюте для слепых, и они ушли к северной границе. Победа стала для обеих равносильной смерти. Где работать? На что жить? Страна чествовала красивых героев, а страшных уродов будто и не было вовсе – никто не хотел о них вспоминать.
Об озере лотосов они услышали в забытом Богом посёлке, от древнего старика, усохшего и ослепшего от жаркого воздуха пустыни. Где-то на востоке, сказал он, есть горное озеро Лотосов, в котором живёт волшебная фея, исполняющая все желания. Веберс, бывший командир группы Х, поверила сразу. Сван Вингс тоже сомневалась недолго. Даже если это розыгрыш, они просто прогуляются, развлекутся, подстрелят пару уток. О том, чтобы расстаться с оружием – никогда.
Встреча с феей озера состоялась ровно сутки назад. Веберс просила подругу рассказывать всё, что она видит. Вот что говорила Анжелика:
«В середине озера образовалась большая воронка, как от взрыва. Из воронки ушла вода, испарилась, наверное. Да, дыма там полно, как от сиг-нального костра. Что-то появляется из дыма, большое и продолговатое, как снаряд или как кокон мотылька. Возможно, это и есть фея. Наверное, она проверяет нас на наличие радиации, мы же воевали.
Этот снаряд или кокон выглядит, как серебристо-серая кожа, он переливается, как рыбья чешуя. Он движется к берегу, к нам. Ой, оно раскрывается! Да, строго на две половинки, внутри – фея, как девушка. Красивая, только худая какая-то. На ней розовое платье и ожерелье из белых камней на шее. Волосы у неё как мои, только прямые. А глаза как у тебя. Прости. Такого же цвета. Волосы у неё распущены до колен, во лбу что-то блестит, корона какая-то, помнишь, как у меня на выпускном балу? Правда, она немного скованная. Движения ей не хватает. Соберись, она смотрит на нас».
Сван Вингс замолчала, у неё бешено колотилось сердце от предчув-ствия чуда. Сейчас фея подойдёт, улыбнётся ласково, как родная мать никогда не улыбалась, коснётся её лица… А потом она дотронется до глаз Веберс…
Веберс в минуты волнения по-балетному заламывала руки и прижимала их к плечу. Смешная привычка, ещё со школы танцев. Она жадно вдыхала запах феи. Надо будет спросить у неё потом, чем пахнет сказочная фея. Сван Вингс ощущала только запах нагретой базуки.
- Хотела бы я её увидеть, - прошептала Веберс.
- Увидишь, - так же тихо ответила Сван Вингс. Ей не хотелось, чтобы фея услышала их глупый разговор. По теплу, исходящему от тела, Верона нашла руку подруги и сжала её. Смешно вспомнить, что в школе они враждовали. Не могли поделить красоту.
Фея озера Лотосов приблизилась к девушкам на расстояние вытянутой руки и, приложив палец к губам, наклонила голову.
- Голову пригни, - шепнула Сван Вингс Вероне. – Фея кланяет-ся. Веберс готова была встать на колени, но голос феи прервал её:
- Я – фея озера Лотосов. Я избрана Богом для того, чтобы нести лю-дям счастье. Я вижу, что ваши души черны от убийств, а ваши сердца черствы и сломлены под бременем неженских тягот… Фея приостановилась и широко развела руки, как миссионер посреди аборигенов. Сван Вингс показалось, что фея собиралась их обнять, но передумала. Ничего удивительного, она сама себе была ненавистна.
- Я не пойму что-то, что она там говорит про какое-то бремя, - сказала Веберс на международном языке.
- Жалеет нас, кажется, - с запинкой ответила Сван Вингс. Эльфийский язык феи она понимала не очень хорошо. В школе она с завидным постоянством прогуливала этот предмет.
- А зачем нас жалеть? – не поняла Веберс. – Мы же не за этим при-шли.
- Пусть выскажется, она же сказочная, - Сван Вингс толкнула подру-гу в бок. – Стой молча, а то она ещё обидится и вернётся к себе на дно.
- Здравствуйте, госпожа Фея, - почтительно сказала Анжелика, вспоминая, что когда-то в школе она пела высоким и чистым голосом. Голос модифицировался: война, жестокость, топорные слова, крепкий табак. Ей пришлось пройти через ад. Сейчас она разговаривала как радиоприёмник: тщательно выговаривала слова и следила за речью.
- Мы пришли к вам…
- О, я знаю, зачем вы пришли ко мне, милые крошки, - перебила фея. – Вы несчастны, вы брошены, вы никому не нужны, но я…
- Что она несёт? – не удержалась Веберс. – Почему она нам пытается внушить какую-то гадость? Мы, что, в самом деле такие уроды, как она про нас говорит?
- Может, вступительная речь? – предположила Анжелика.
- …но я сделаю вас счастливыми. И каждая из вас получит своего принца на белом коне и замок с тремя этажами и десятью башенками из красного песка…
- Мне кажется, она ненормальная, - сказала Веберс, нахмурясь, и пахнет от неё какими-то засохшими кузнечиками.
- Может, она давно ни с кем не говорила? А чем, по-твоему, она должна пахнуть?
- Карамелью, - не задумываясь, ответила Веберс, - И мороженым, ну, тем, помнишь, что мы ели в кафе на площади?
- Я очищу колодцы ваших душ от скверны, - продолжала говорить фея проникновенно, как в театре или как перед трудным боем. – Я склею обломки ваших сердец…
- Простите, мэм, - перебила её Веберс. – Но лично меня устраивает моя душа, такая, какая она есть, хотя вы и настаиваете на том, что её надо отдраить, как казарму.
- А я лично ничего не имею против сердца в обломках, - включилась Анжелика. Мне это ещё ни разу не помешало исполнять свои долги и обя-занности. А вот моё лицо…
- И мои глаза, - подсказала Верона.
- Да, - Анжелика рассматривала самоцветы на феиной шее, пытаясь на глаз определить их вес, но камни мерцали, как взлётные огни аэродрома и сбивали с мыслей. – Простите, мэм. Мы слышали, что вы творите настоящие чудеса. Так мы бы хотели попросить у вас новую кожу и новые глаза.
- Но я делаю людей счастливыми, - Фея округлила голубенькие ку-кольные глазки. - Я несу в мир радость и счастье. Это моё предназначение.
- Мы это поняли, мэм, - терпеливо разъяснила Веберс. – Но мне для счастья не хватает только пары зрячих глаз.
- А я бы хотела обычную гладкую кожу, как у вас. Видите ли, война иногда уродует внешность.
- Не говорите мне о войне, - опечалилась фея, опускаясь на колени. Девушки тоже присели, образовав тесный дружеский кружок. – Война – это так ужасно, так нелепо. Это удел мужчин. А женщины должны ждать и грустить возле окна и плести венки из красных полевых маков, чтобы встречать своих воинов.
- Всё это вы правильно говорите, - согласилась Веберс. – Но эта вой-на была такой жестокой, у нас не хватало мужчин. Воевали все, кто мог ходить.
- Ах, так что же я могу сделать для вас? – Фея заломила крошечные ручки. На её личике Сван Вингс наблюдала такое неподдельное страдание, что взяла себя в руки, чтобы не начать жалеть это слабое, неземное суще-ство. – К несчастью я не всесильна, я не могу дать вам много мужчин, сколько вы просите.
- Мэм, - жёстко сказала Верона. – Мы не просим мужчин. Нам нужны глаза и свежая кожа. И это всё. И если вы не умеете сделать ни то, ни другое, то так и скажите, и мы с миром разойдёмся в разные стороны.
- Вы сомневаетесь в моей компетентности? – обиделась фея. Ведь я создана для того, чтобы нести счастье в мир! Ваш мозг разрушен войной, руки стали грубыми, как подошвы ваших ботинок, а сердца…
- Если бы она не была фея, я бы её убила, - тоскливо сказала Сван Вингс. – Может, она – подделка?
- Давай её проверим, - Веберс дёрнула головой, пытаясь подмигнуть. Не привыкла к протезам.
- Как? – не поняла Анжелика. – Нальём ей водки?
- Водки жалко, - не согласилась Верона. – Давай сломаем лотос и по-просим её срастить стебель. Ты ломай. Я не вижу ни черта.
Анжелика поднялась, подошла к самой воде и, распугав рыб, срезала ножом большой цветок лотоса, похожий на кочан капусты. Фея с испугом наблюдала за ней. Её тонкие бровки прогнулись, а пальчики, казавшиеся перламутровыми в свете утренней зари, нервно теребили край воздушной юбочки.
Сван Вингс положила цветок лотоса ей на колени. Фея брезгливо взялась за него двумя пальчиками и отбросила его прочь.
- Вы не понимаете меня! – громко сказала она, повысив и без того высокий голос. Веберс поморщилась. Её выпученные глаза делали её по-хожей на большую и глупую рыбу, за которой никто не охотится, но всем интересно на неё посмотреть.
- Мне не нужны от вас никакие приношения! А тем более цветы! Как же испортила вас война! Неужели женщины научились дарить цветы жен-щинам? – сокрушалась фея. Крошечные слезинки выступили в уголках её глаз, в которых было больше синевы, чем сострадания.
- Простите, добрая фея, - сокрушённо молвила Сван Вингс, - Мы захотели увидеть ваше искусство в действии. Сможете ли вы оживить этот цветок?
- Война убила у вас веру в чудеса…, - печально ответила фея, всем своим видом показывая, что она не занимается пустяками. - Убила ваши мечты о прекрасном… Вы не хотите иметь чистое доброе сердце, а всем вам нужна такая же красивая внешность, как моя! Как сильно разочарова-лась я в людях! - Маленькая фея расплакалась. Веберс встала.
- Как хочешь, - сказала она подруге, - А я ухожу. Я не могу больше слушать эту ересь. Она хуже, чем наше правительство. С моим сердцем всё в порядке. А с её мозгами, похоже, нет, если она не в состоянии понять, что, имея глаза, я могла бы стать счастливее, чем я есть.
- Подожди, - Анжелика схватила её за край куртки. – Давай ещё раз объясним ей по-человечески, что мы от неё хотим. Ведь и война случилась из-за элементарного непонимания двух наций. Ты только молчи. - Веберс плюхнулась в траву, вытянув ноги и сев к фее боком.
- Госпожа фея, - Анжелика представила, что на её лице нет этих ужас-ных послеоперационных шрамов, и что оно не перекошено в разные стороны, а всё такое же свежее и чистое как в день её шестнадцатилетия, когда Оллеолис признался ей в любви, и они сидели на толстой ветке старого дуба и мечтали о том, что после школы они поженятся и родят пятерых детей и что Анжелика обязательно посадит возле их дома кусты белых и розовых роз… Хорошо, что Веберс её тогда не слышала.
- Госпожа фея, - голос Анжелики зазвучал нежно, как голос ангела, возвещающего об окончании тяжёлых времён. – Мы прошли очень долгий путь. В том, что нас изуродовала война, нет нашей вины. Мы пожертвовали своей красотой ради спасения других людей, и поэтому я считаю, что мы можем просить вас вернуть нам нашу прежнюю внешность. Я хочу выйти замуж и прожить обычную жизнь. Война сильно нас изменила.
И если раньше я мечтала быть первой красавицей, то теперь я мечтаю о детях. Видеть, как они растут, как делают первые шаги, говорят первые слова, учить их быть людьми – это и есть счастье для меня. И это не просто склеит моё сердце, это даст мне новое сердце. Дайте нам то, о чём мы просим, и мы обещаем, что, подобно вам, мы будем стремиться к тому, чтобы люди вокруг нас становились немного счастливее…
Анжелика глубоко вздохнула. Ещё никогда она не говорила с такой искренней простотой. Веберс решила молчать до конца, хотя на её лице было написано её истинное отношение к происходящему.
- Я выслушала вас, - сухо сказала фея, поднявшись с колен. Она сразу перестала казаться маленькой девочкой, на глазах превратившись в строгую взрослую даму. – Мне жаль, но я не могу помочь вам. Ваши просьбы недостойны меня. Я несу в мир добро, красоту, счастье, а вы пытаетесь получить от меня бесплатную косметическую операцию. Это война испортила вас!
Фея развернулась и поплыла в свой кокон или снаряд, который мерцал нежным голубым цветом на хрустальной поверхности воды.
- Что она делает? – голос Веберс прерывался от отчаяния.
- Уходит. Кокон закрылся, а теперь он погружается в глубину, как подлодка… Всё. Больше ничего нет, кроме лотосов. – Анжелика Сван Вингс заплакала. Веберс, которая в силу физического увечья плакать не могла, сжимала и разжимала кулаки.
- Почему ты не стреляла? – набросилась она на подругу.
- Она же фея. Разве её можно убить? – Сван Вингс даже не могла вытереть лицо – прикосновения причиняли боль.
- А чем она отличается от тех, кого мы убивали на войне? Я ничего особенного не заметила. Она легла на траву. – Представь, я даже не могу закрыть эти проклятые глаза.
Анжелика легла рядом. Она раньше слышала такое выражение, как «крушение всех надежд», но в жизни это оказалось действительно страш-ным делом.
- Мы убьём её завтра на рассвете, – глухо сказала она.
Прошли сутки.
- Смотри в оба, держи её на прицеле.
- Я эту суку ни за что не пропущу.
Первый голос принадлежал девушке по имени Верона Веберс с глубокими морщинами возле носа и с двумя вертикальными складками на переносице. Большие выпученные глаза блестели, как ёлочные огни. Если в этом лице и было что-то человеческое, то нужно было смотреть на него не один день, чтобы отыскать этот признак.
Другим голосом ответила девушка по имени Анжелика Сван Вингс с безобразным лицом ведьмы и жутким взглядом холодных голубых глаз. И взгляд этот был пострашнее её уродливого лица.
С первыми лучами солнца гладь озера пришла в волнение. Прекрасная фея в матовом коконе ступила на грешную землю, чтобы принести миру счастье. Сван Вингс прицелилась и выстрелила фее в голову, как учили на войне, чтобы не тратить лишние патроны.
- Ты убила её? – заволновалась Веберс.
- Уверена. Пойдём, спустимся. Девушки поднялись и вышли из ореш-ника. Они спустились к воде, чтобы убедиться, что фея больше не будет приносить счастье людям. Веберс ощупала её руками.
- И тебе не брезгливо? – поморщилась Сван Вингс. – Она так и не привыкла к трупам за десять лет войны.
- Я же не вижу. Интересно, какая она. Холодная, как рыба и какая-то сухая. Веберс наткнулась на ожерелье феи. – Как ты думаешь, стоит снять?
- Подожди, отойди от неё! – закричала Анжелика. Верона отпрянула.
- Что-то не так?
- У неё на шее камни. Ну, какими дороги мостят, а руки у неё стали похожи на птичьи лапки, а её тело… - Анжелика расхохоталась. – Ты не поверишь! Её бархатная кожа разлагается на глазах! Уже кости показались!
- Дела… - это сообщение взбодрило Веберс. – Она, что, как мы?
- Да нет, мы красивее, - уверенно сказала Анжелика. – Надо бы труп в воду столкнуть. Ты вроде не брезгливая…
- Ладно. – Веберс нащупала лёгкое, почти воздушное тельце феи и стала толкать его вперёд, пока не почувствовала руками воду. – Будто и не было ничего… А что стало с её коконом?
- Он утонул, как воды набрался. – Сказала Анжелика, подходя к кромке прозрачной воды. – Ой!
- Что?
- Да вот от феи корона осталась. На память, что ли, взять?
- Зачем тебе такая память? Веберс выпрямилась. – Пошли. Помнишь, старик рассказывал, что в северных горах живёт страшная ведьма, к кото-рой никто не ходил вот уже двести лет. Пошли, навестим?
- Надо было сразу к ведьме. – Анжелика размахнулась и закинула корону феи в озеро. Лотосы безмятежно разворачивали лиловые лепестки навстречу солнцу. – Времени столько потеряли.
- Да, - согласилась Веберс. – Базуку подбери. В деревню зайдём перекусить, заодно чудище их местное припугнём, чтобы с чистой совестью отсюда уйти.
- А меня совесть не мучает, - Анжелика зачехлила базуку. – Я все её остатки на войне потеряла. – Слушай, а старик больше ни про кого не рассказывал?
06.01.2009
|
