Биографии. История жизни великих людей

Биография
Французы добродушно называют одного из своих любимых актеров Жан-Поля Бельмондо именем «Бебель» (с ударением, естественно, на втором слоге). Оно образовано от слова bebe, то есть «дитя», «малыш», и первого слога фамилии Бельмондо (в свою очередь это самое «бель» можно перевести как «прекрасный»). Получается что-то вроде «прекрасного ребенка», одним словом, баловня. Хотя в названии фильма «Баловень судьбы» (дословно - «Маршрутом баловня») с Жан-Полем Бельмондо в главной роли используется другой речевой оборот - itineraire d’un enfant gate, который косвенно напоминает об «испорченном ребенке» и даже enfant terrible, вовсе «трудном».
Сын известного французского скульптора Поля Бельмондо (у него есть примесь итальянской крови - отсюда такая фамилия) действительно был разным - и бунтарем, и баловнем. Семья профессора изящных искусств и классическое воспитание не помешали юному Жан-Полю увлечься таким грубоватым видом спорта, как бокс (что, впрочем, весьма пригодилось потом, когда Бельмондо в качестве экранного супермена или жестокого полицейского не раз доводилось размахивать кулаками, побеждая соперников). Творческие гены все-таки заставили юношу обратиться к ранее ненавистному миру театра, изучать драматическое искусство в Парижской консерватории, выступать на сцене - и не без определенного успеха. Но впервые появившись в 1955 году перед камерой, так сказать, по сугубо театральному поводу (снимали короткометражку о Мольере и его пьесах), Жан-Поль Бельмондо сразу же оказался захваченным в плен искусством ХХ века - кинематографом, в котором ему удалось снискать и признание критиков, и поклонение зрителей во всем мире.
Однако гораздо позже новый поворот судьбы (а если честно - несчастный случай на съемках картины «Грабеж» в 1985 году, после чего актеру стало трудно самому выполнять опасные трюки и сниматься в «крутых боевиках») опять привел Бельмондо в театр. Более того, он в последнее время чаще посвящает себя сценическому поприщу, получая от этого неизъяснимое удовольствие, о котором, по всей вероятности, не ведал в начале карьеры. Со спектаклем «Сирано де Бержерак» в постановке Робера Оссейна актер проехал по многим странам мира, затем сыграл Кина. И в кино, отказываясь от амплуа суперменов и переходя на возрастные роли (пожалуй, перелом произошел как раз в «Баловне судьбы», что сразу было отмечено премией «Сезар», но Жан-Поль Бельмондо не явился на церемонию, объяснив, что единственной наградой для себя считает только любовь публики), теперь снимается гораздо реже, стремясь сильнее подчеркивать драматизм судеб своих героев, пусть и не знающих покоя на склоне лет.
Так это делал великий Жан Габен, с которым Бельмондо удалось сняться вместе лишь однажды («Обезьяна зимой», 1962), в отличие, например, от своего «вечного соперника» Алена Делона, трижды составлявшего «звездный дуэт» с патриархом французского кино. Габен остался «царственным львом» до конца своей карьеры. Одному из его экранных наследников тоже предстоит доказывать, наверно, до самой смерти личное звание «Бебель Великолепный» - теперь уже не столь физическое превосходство, сколь человеческое величие, широту и независимость натуры, упорство и непреклонность характера. И этот экзамен потруднее, чем поединки с опасными и немалыми по численности противниками во многих приключенческих лентах, по которым, к сожалению, зрители, в основном, и знают Жан-Поля Бельмондо.
А ведь в начале 60-х годов созданный им образ молодого бунтаря, стихийного и порой анархичного ниспровергателя законов буржуазного общества, лицемерных моральных норм и правил приличия, воспринимался как символ своего поколения, протестующего против «папочкиного стиля» во всем - от жизни до искусства, в том числе и кино. Совершенно неслучайно фильм«На последнем дыхании» Жан-Люка Годара, в котором 26-летний Бельмондо исполнил роль Мишеля Пуакара, преступника по стечению обстоятельств и ради дерзкого вызова судьбе, кажется, и живущего наобум и второпях, в состоянии мгновенных, неуловимых реакций на столь же быстротекущую реальность, проносящуюся мимо за стеклом скоростного автомобиля, этот тоже безудержный и рваный по ритму кинорассказ стал в итоге своеобразным манифестом французской «новой волны». А вроде заурядный персонаж, похожий на миллионы парней, которые слоняются без дела по улицам европейских городов и ввязываются по глупости в авантюрные или даже скверные истории, подчас со смертельным исходом, оказался благодаря точной игре естественного и раскрепощенного актера, улавливающего на интуитивном уровне скрытый нерв времени, подлинным героем той поры, своего рода провозвестником грядущих бурных потрясений в среде молодежи 60-х годов. В самой пластике поведения Жан-Поля Бельмондо перед камерой, просто в его органичном присутствии на экране, по наитию прочувствованном переживании нескладной судьбы Пуакара, который уж наверняка не задумывается над своей жизнью, тем более не помышляет о философских основах бытия, - во всем этом непостижимо схвачен дух эпохи, в концентрированной форме выражена экзистенциальная идея пребывания в «пограничной ситуации» и «на последнем дыхании».
Как сказали бы философы, явление дано в имплицитном (скрытом внутри) виде некоего феномена, а время нашло свое выражение в конкретной человеческой персоне. Любопытно, что в более опосредованном качестве этот же герой Бельмондо так или иначе проявляется в целом ряде детективов, полицейских лент, приключенческих картин начала 60-х («Взвесь весь риск», «Леон Морен, священник», «Некий Ла Рокка», «Полицейский осведомитель», «Картуш», «Фершо-старший», «Человек из Рио», «Сто тысяч долларов на солнце»). Хотя большинство из них ближе уже к коммерческому кино, переход к которому связан у этого актера, как и у многих деятелей тогдашнего французского кино, с кризисом «новой волны».
Но Жан-Полю Бельмондо довелось сыграть и в более явных вариациях на тему возможных поворотов в жизни бессознательных контестаторов - в фильмах, которые как бы переосмысливают, иронически «остраняют» и без того лишенные пафоса, но аффектированные сиюминутные идеалы и настроения в произведениях «новой волны», превращаясь в горько-юмористические эпитафии этому направлению в кинематографе. Речь идет о лентах «Безумный Пьеро» Жан-Люка Годара и «Вор» Луи Маля.
В первой из них все перекликается с сюжетом и идейно-художественными поисками в картине «На последнем дыхании» - только автор словно выворачивает наизнанку свой славный дебют, представляя на этот раз «бегство навстречу смерти», которое предпринял вполне обеспеченный, добропорядочный интеллектуал Фердинан из Парижа. Его актер, вновь «альтер-эго», воплощает чуть комедиантский вариант прежнего героя, выглядящего спустя шесть лет «безумным Пьеро», балаганным шутом с романтическим амплуа, легкомысленным бунтарем, чей вызов обществу уже не трагичен, а трагикомичен.
В фильме «Вор», язвительном завещании «новой волны», Бельмондо рисует привлекательный, вызывающий немалую симпатию образ вора-аристократа, «благородного Робин Гуда» начала ХХ века, который выпадает и из времени, и из собственного сословия, кажется неисправимым авантюристом, все же комичным искателем приключений, а не вольнолюбивой и опасно живущей натурой. Он - человек, увлекшийся дразнящими средствами при достижении якобы благой цели. В ленте Маля, тоже обладающего немалым вкусом к острой иронии, подчас к фарсовому, буфонному мировосприятию, его главный исполнитель, пожалуй, впервые раскрылся как яркий мастер типично галльского юмора, хотя и прежде играл роли комедийного плана.
Эта традиция «умного высмеивания», выверенного сочетания ироничной, подчас пародийной интонации и романтически-приключенческих мотивов лучше всего продолжена Жан-Полем Бельмондо в таких его уже «суперменских» работах, как роли в картинах «Великолепный» Филиппа де Брока и «Профессионал» Жоржа Лотнера, а в какой-то степени - и в «Грабеже» Александра Аркади. В них актер с разной долей сарказма подвергает сомнению своих удачливых, беспроигрышных, всепобеждающих персонажей, доподлинно мнящих себя «баловнями судьбы». Они давно свыклись с масками «великолепных профессионалов», не осознавая иногда собственной «марионеточности» или вовсе клоунского обличья, которое стало их сутью. Но справедливости ради надо заметить, что порой Бельмондо в своем комиковании на экране заходил чересчур далеко, теряя чувство вкуса и меры - допустим, в комедиях «Чудовище» Клода Зиди и «Счастливой Пасхи!» Жоржа Лотнера.
Точно так же издержки «суперменства», слишком лихого и жестокого наведения порядка, сотворения добра при помощи упругих кулаков или крупнокалиберного оружия свойственны некоторым сильным героям Жан-Поля Бельмондо (в частности, в лентах «Наводчик»/«Частный детектив» Филиппа Лабро и «Человек вне закона» Жака Дерэ), среди которых предпочтительнее полицейский инспектор Леттелье из «Страха над городом» Анри Вернёя, ищущий маньяка-убийцу. Несмотря на цитатность этого фильма и следование образцам американских триллеров, французский актер (да и режиссер, с которым, между прочим, он сотрудничал чаще всего - целых восемь раз!) достойно выдерживает конкуренцию с Клинтом Иствудом из «Грязного Гарри» и Чарльзом Бронсоном из «Жажды смерти». Неистовый защитник закона - всего лишь одиночка, действующий на свой страх и риск, «городской рыцарь», который, в принципе, так же бежит от самого себя, как какой-нибудь Мишель Пуакар. Только он вынужден сам гоняться за преступником и не имеет совсем уж трагического надлома в душе.
Особо следует сказать о нескольких драматических ролях Бельмондо, которые, на первый взгляд, не очень характерны или недостаточно вписываются в его актерскую тему - и бунтарскую, и «суперменскую». На самом деле, все обстоит иначе. Наивный, застенчивый интеллектуал-очкарик в «Чочаре» Витторио Де Сики; вроде бы уверенный в себе, преуспевающий владелец табачных плантаций на далеком острове Реюньон, который, к несчастью, вступает в брак по переписке с загадочной женщиной («Сирена с «Миссисипи» Франсуа Трюффо); сын крупного магната, получающий в наследство его империю, а заодно и врагов, готовых к новой расправе («Наследник» Филиппа Лабро); знаменитый мошенник 30-х годов Ставиский («Ставиский» Алена Рене), чья деятельность даже приводила к отставке правительств; бизнесмен, сбежавший от процветания и цивилизации в Африку, откуда его может вызволить лишь новая безумная идея о возвращении инкогнито и наказании зарвавшихся махинаторов («Баловень судьбы» Клода Лелуша)...
Каждый из них так или иначе сталкивается с непредвиденными обстоятельствами, резкими переменами в судьбе, с необходимостью доказывать свое право на независимую жизнь или вообще отстаивать возможность остаться в живых - кажется, что в поединке с неким роком и с самой смертью. Жан-Поль Бельмондо играет последних индивидуалистов, которые упрямо сопротивляются нивелировке, уподоблению другим людям или подчинению институтам власти, мнению тупой толпы. Даже ловкий пройдоха Ставиский заслуживает безусловного уважения за свой личностный талант противостояния системе - неслучайно он сопоставлен с Львом Троцким, трагическим персонажем мировой политики, павшим жертвой тирании, к укреплению которой сам был причастен.
Многие герои Бельмондо, в том числе самые бесхитростные и, возможно, вульгарные на чей-то вкус, чересчур нахрапистые и невозмутимые, - это все-таки «мужчины, которые нам нравятся» (если чуть перефразировать название еще одного фильма Клода Лелуша с его участием), явно непохожие на кого-либо, обладающие собственным характером, своеобразными чертами, неповторимой манерой поведения. Они сразу обращают на себя внимание, как бы мы к ним не относились, и притягивают из-за своей исключительности и самобытной индивидуальности.
Остается лишь пожелать, чтобы «Бебель Великолепный», как мужчина, который вряд ли когда-нибудь состарится (пусть ему уже 66!), в большей степени доверял своему внутреннему чутью и стремился выявить в конце карьеры то сущностное, что позволило актеру быть выразителем чаяний эпохи на рубеже 50-60-х годов и что могло бы вознести Жан-Поля Бельмондо не просто на пик актерской славы (на это ему грех жаловаться), но прежде всего к высотам творческих прозрений недюжинного таланта. Хочется узнать «Бельмондо Выдающегося».

С.Кудрявцев
22.06.1999