Он был чертовски небрежен, а с нею – немножечко нежен,
Она была безрассудно и по уши влюблена.
Она была одинока. А это, отчасти, жестоко,
А у него все в порядке: два сына, маман и жена.
Они работали вместе, чего-то там создавали,
Чертили мелками и тушью на ватмане и на доске.
И вот в понедельник утром, когда их проект принимали,
Он как-то внезапно увидел, что дама-коллега в тоске.
И вот, ничего не имея (в виду, это ясно-понятно),
Он ей предложил пообедать, отметить проект и успех.
Они пообедали вместе, все было легко и приятно,
Ну, а потом, - как обычно. Всегда и везде, и у всех.
Ну, а потом он оделся, (ведь он не ночует не дома),
Она же всю ночь пролежала в мечтах и, конечно, без сна.
Да, чувства ее засосали и завертели, как омут,
И наплевать, что есть дети, маман, ну и эта, жена.
И полетели недели, и месяцы вдруг полетели,
И оба менялись снаружи, но не изменялись внутри.
И, словно курьерский поезд, он приходил в понедельник
Ровно в семнадцать тридцать, а уходил в двадцать три.
Уже повзрослели дети, в дурдоме мамаша скончалась,
И можно бы это, вроде, ну, как это, развестись.
Она ждала терпеливо, а он каждый раз обещал ей,
Что завтра жене расскажет, разрушив старую жизнь.
Но было все так приятно, и было ясно-понятно,
Никто ничего не изменит: она ведь ему не нужна.
И знала вся их работа, что ей не дождаться развода.
Один человек был не в курсе. Да, правильно, это она.
Мы, женщины, просто стареем, ну, а мужчины мужают.
Вот и она постарела. А он? Ну, а он возмужал.
Ей бы ребеночка, дуре. Ведь в сорок и позже рожают.
Да и она не против. Но он каждый раз возражал.
С годами он в весе прибавил, значительным стал и вальяжным,
Часы, дорогие ботинки, купил «Мерседес» - зашибись!
Он стал элегантным, пикантным и даже чуть-чуть авантажным,
И юные девочки-нимфы вокруг него завелись.
Она как-то вдруг похудела, и как-то вдруг постервела,
Чего-то добиться хотела, напрасно решая вопрос.
И это все изменило и, в общем, ускорило дело:
Ведь тот понедельник счастья вдруг стал понедельником слез.
Мужчины не любят слезы. И это ясно-понятно.
Они не любят вопросы – зачем зазря говорить?
Мужчины вкусное любят и любят, чтоб было приятно.
А если приятного нету, то, значит, пора отвалить.
И вот в один понедельник (всегда был обед перед актом)
Вкушая напитки и яства, десерт и, конечно, ликер,
Ее он резко поставил, как говорится, пред фактом:
Тебя разлюбил, дорогая. А проще: адью, я попёр.
Докушал, утерся салфеткой, поднялся и стал собираться:
Взял тапочки в клетку, что в праздник ему подарила она,
Взял книгу, три толстых газеты, кулечек, где были конфеты
(Он был сладкоежкой) и смылся. Она осталась одна.
Она вся застыла, как камни застыли на острове Пасхи,
Она не кричала, не выла, из глаз не катилась слеза.
И что? Одинокая старость? Без деток-внучаток и ласки?
Ей только сейчас стало ясно. Так ясно, что больно глазам.
Во вторник уволилась быстро. Начальство не возражало.
И не работала в среду, а дома сидела с котом.
Ей было ужасно плохо и стыдно, и очень жалко.
Что все это просто мелочь - она осознает. Потом.
Она ведь еще молодая, и ей бы семью построить,
Но очень его любила и так же ждала его.
И каждый раз в понедельник старалась она устроить,
Чтоб в пять оказаться дома. А вдруг? Но, увы, ничего!
Морали просто не будет, ошибки ведь свойственны людям.
И все это к лучшему даже, она осознает потом:
Как здорово, что не женился, что врал, не развелся и смылся!
Ну, а сейчас дама в трансе. В обнимку со старым котом.
|