Дипломная работа
Время эксперимента подходит к концу. Спускаюсь вниз и захожу в помещение, где сидят трое сотрудников института ядерной энергетики. Симпатичные ребята – хозяева ионизационной камеры, в которой сейчас свирепствуют, поднятые в камеру из преисподней, шесть толстых урановых стержней. В русском языке их наиболее полно характеризует термин «душегубы», в английском – «киллеры». У них нет «шмайсеров» и «томогавков», но зато есть 500 000 рентген в секунду смертельного излучения, которое они выбрасывают в окружающее их пространство (летальная доза для человека всего - то 400 рентген). Никакая жизнь, ни высокоорганизованная, ни простейшая не может устоять перед ними. Гибнут все: люди, птицы, животные, растительный мир. Гибнет всё, что в основу своей жизнедеятельности положило ВОДУ. Но радиация воздействует не только на органический мир. Достаётся от неё и неорганике: растрескивается бетон, рассыпается в пыль изоляция проводов, темнеет стекло. Вот и сейчас в камере лежат мои очки от близорукости. Из белых они станут вначале чёрными, а потом «отпустятся», приобретут приятный светло-коричневый оттенок и будут смотреться как солнцезащитные.
Горят везде табло, предупреждающие об опасности, в красных секторах стоят стрелки дозиметров. «Экономика должна быть экономной!»- любил повторять один государственный деятель. Мудрость есть мудрость и пожелания «мудрецов» нужно было выполнять. А посему, вместо дорогих свинцовых листов защиты, намертво преграждающих дорогу излучению за пределы ионизационной камеры, пространство между её двойными стенами заложили дешёвыми и малоэффективными чугунными чушками. Поэтому, с поднятием в камеру урановых стержней, в коридоре мгновенно включалась сирена, а стрелки приборов, со скоростью пули, устремлялись в красные сектора. Но забота о людях была. Недостаток защиты компенсировался ежедневной бутылкой молока, однако, сотрудники знали, что агрессивные радикалы, образующиеся в крови под действием радиации, уничтожает спирт, а не молоко. Знали и регулярно « лечились».
Время облучения образцов вышло. Хозяева камеры по очереди подходят к двери, толщиной сантиметров сорок и что-то там «колдуют». Мы уже знаем – стоит одному из них допустить ошибку и к коридорной сирене прибавится более мощная, стоящая на крыше здания. Каждый из сотрудников должен чётко выполнить свою операцию. Опустились вниз, в глубокий колодец с водой, урановые стержни. Выждав некоторое время, чтобы исчезло вторичное излучение, открывается дверь и мы заходим в камеру. Последствия радиации ощущаются мгновенно. Воздух ионизирован, как после хорошей грозы. Кругом пожелтевший пластик, ни одной мухи, ни одного комара. Нет даже пауков – любителей тёплых и сухих помещений. Безжизненный стерильный мир, чуждый всему живому, не дающий приспособится к нему даже бактериям. Правда, вызывают недоумение пробирки студентки – микробиолога из Риги, стоящие рядом с моими образцами. В них, как мельтешили, так и продолжают мельтешить в растворе какие –то букашки, схватившие громадную дозу облучения. Но…жил же ещё более тридцати лет японский лётчик – истребитель, дважды пролетевший через атомное облако Хиросимы. А получил пилот не одну смертельную дозу. Единственное объяснение – его прикрыло излучение фосфора, в изобилии присутствовавшее в тех кабинах.
Забираю очки, облучённые образцы полиэтилена и заглядываю внутрь колодца. Там, внизу, под пятиметровым слоем воды, спрятались убийцы. Раньше, разбросанные на огромных просторах в мизерных количествах, они были безвредны. А нужно ли было собирать их вместе?
Алексей Хромов Минск Белоруссия
|