Рассказ
Инна СТАРИКОВА
Пожалуйста, не умирай….
Хмельное веселье было в разгаре. Вспотевшие мужчины, упитанные женщины с растрепавшимися прическами и развеселая молодежь выделывали коленца, выражая в танце весь спектр эмоций. Свежеиспеченные муж и жена устало взирали на народную гульбу со своих мест за праздничным столом. Гости на свадьбе – поначалу приятное, а потом, после энного числа рюмок, уже и неизбежное явление. Что делать: коли замыслили организовать праздник «по людски» придется потерпеть помпезные тосты, бесконечные «горько», скабрезные намеки и, конечно же, все эти несуразные пляски, перемежающиеся с истошным пением под баян.
Баянист, Игнат Артемьевич, раздувал меха и наяривал частушки. Женщины, озорливо подмигивая мужчинам, горланили разудалые куплеты, не забывая лихо топать ногами. Шум, визг, смех, восхищенное хлопанье в ладоши. Еще больше жаркого дыхания перагаром. Еще больше пота на лицах гостей. Накаленный весельем воздух…
- А тетя твоя почему не танцует? – поинтересовалась молодая жена у Николая. – Сидит грустная, тихая такая. Все вздыхает да на мужа глядит…
- Эх, Лена… Приходится ей эти взгляды ловить. Вынуждена сидеть тише воды и ниже травы…
- У нее со здоровьем проблемы?
- Нет, с мужем. Ты понаблюдай за баянистом. Дядя Игнат тот еще гусь. Заметь, он с нее глаз не сводит. За каждым шагом, да что там шагом – за взглядом следит! Глаза, как у коршуна, из под насупленных бровей сверкают. Ревнивец оголтелый. Ему везде измена мерещится…
- Измена? – хихикнула Ленка, представив эту уже немолодую щупленькую женщину в блеклом закрытом платье в жарких объятиях страстного незнакомца, каких любят изображать в глянцевых журналах. – Да у нее и в мыслях нет подобного! По молодости, и то вряд ли какая крамола за ней водилась! Вид у нее домашний такой. Телевизор да огород – вот и вся программа…
- Так то оно так. Но дядя Игнат, не смотря на то, что сложением богатырь и мужик серьезный, работящий, держится за нее, будто это главное сокровище в жизни. Ко всем ревнует, даже к столбу. Двадцать лет прожили, а все одно и то же. После любого праздника – неизбежный скандал. И как терпит это? Все родственники удивляются… Гляди, тетя Света уже нервничать начинает. Видать мужу опять что –то не понравилось. Опять измена старому черту примерещилась. Уже и плечи у нее подрагивают – боится она его. Дядя Игнат в гневе страшен…
Ленка пригляделась. Баянист и вправду взялся грозить женщине пальцем. Как то умудрялся в секундных промежутках между игрой делать строгое лицо и грозить. Музыкант – виртуоз, что и говорить. Гости, впрочем, жесты дяди Игната тоже заметили. Стали к нему подходить, хлопать по плечу, что –то горячо доказывать… От этого баянист злился еще больше. Косых взглядов в сторону жены прибавилось, лицо постепенно серело, приобретая какой то остервенелый налет. Тетя Света все больше ежилась, вжималась в стул и боялась поднять глаза от пола. Вся ее фигурка приняла какой то обреченный и еще более смиренный вид.
В воздухе нависло неизбежное ожидание чего то страшного. Как перед началом бури, когда природа хмурится –хмурится, а потом – вдруг – как разразится шквальный ветер с летящей пылью и дождем…
- Выйдем на пару слов! – нервно бросил дядя Игнат, который оставив свою музыку, поравнялся со стулом жены. – Опять за свое?
Женщина безропотно встала и пошла за ним, будто преданная собачонка. Несколько человек решительно последовали за ними. Спустя мгновение с улицы послышались рыдания, грубый мат, визг женщин…
- Игнат, остынь! – убеждали мужчины.
- Да имей ты совесть! Совсем бабу затиранил! – увещевали старушки. – Чем она тебе не угодила? Сидела весь вечер. Даже рюмки не выпила…
- Не надо меня тут учить! – орал благим матом Игнат. – Я в своей семье хозяин и сам разберусь! А вы в чужую семью не лезьте. Мне ваши советы ни к чему. За собой следите.
- Что это? – удивилась Ленка. – Какая свадьба без скандала?
- Ага, - вздохнул Николай. – Как в анекдоте: драку заказывали?
- Папа, не надо! Па-паааааа! – послушался детский плач. – Отпусти маму!
- Я выйду на минутку, - поднялся Николай. – Все таки это гости на нашем празднике. Хочется, чтоб все хорошо было…
- Я с тобой. Ничего?
- Идем, - замялся молодой муж. – Только там ничего хорошего.
- Да ладно…
Визг и крик, между тем, все нарастал. Молодые прибавили шаг. Выйдя на улицу, они очутились в толпе, которая, казалось, напрочь забыла и про них, и про самое важное в их жизни торжество. Все внимание было приковано к дяде Игнату, который за шиворот волочил жену к машине. Рядом бежали их дети: 12 – летние близнецы Марина и Ольга и 14 – летний Сергей. Попеременно висли на отцовких руках, пытались освободить маму.
- Опять приревновал… - обреченно вздыхали «зрители». – Надо же….
- Мы заступались, объясняли. Не виновата ведь ни в чем, - оправдывались гости друг перед другом. – А он свое заладил: вы сговорились все. И если на защиту встаете, значит, есть за Светкой грех. Значит, в самом деле на других мужиков засматривалась да глазки им строила. А может и договориться успела, пошли мол, в темный угол, пока муж – олух и рогоносец на баяне играет…
- Супротив такой логики – никуда. Влезешь – сам виноватым будешь.
- И как Светка терпит его? Другая бы на ее месте давно бы ухватом отходила, чтоб ума вставить…
- Дети ведь, трое. Куда с ними…
Разгневанный Игнат с семейством скрылись за углом. Не смотря на всю жалость к женщине, гости вздохнули с заметным облегчением. Можно вернуться в свадебный зал и продолжить веселье. А они пусть там сами разбираются. Все – таки дело семейное…
Народ постепенно стал возвращаться в помещение. Появились новые темы для разговоров. Родители молодых стараясь сгладить ситуацию, зазывали выпить за здоровье новобрачных и поучаствовать в новом конкурсе.
Вдруг лезвием по нервам полоснул воздух истошный женский крик, детский прач, рев машины. Спустя мгновение перед гостями проехала старенький «Москвич», к которому тросом была привязана тетя Света. Поначалу она пыталась бежать, но машина набирала скорость. Женщина упала в грязь. Машина ехала, волоча за собой измученное тело.
- Па-па! Па-паааа! – следом за машиной бежали дети. – Ма-мааааа!
- Так он убить ее может! – ахнули люди. И – тоже – понеслись вслед за машиной, торопясь на выручку тете Свете. Но машина была уже далеко. Увидев преследователей дядя Игнат, впрочем, остановился. Посадил в машину униженную жену, заплаканных детей. Сорвался с места – только его и видели. Догонять вздорное семейство никто не стал. Они жили в соседней деревне.
- Зная Игната, можно сказать, что теперь его душенька успокоилась. – резюмировали гости. – Вернутся домой, как ни в чем не бывало. До следующего раза…
- Какой ужас! – не могла прийти в себя Ленка. – Неужели для них это нормальное явление?
- Да этот ревнивец как только жену не воспитывал. То что бьет постоянно, привыкли все давно. Раз в неделю, по выходным – стабильные колотушки. Ни с того ни с сего ревновать возьмется – и пошла плясать губерния…
- К машине привязал, это еще что! – со знанием дела заметила вездесущая тамада, тоже из родственников. – Помнится, Светка рассказывала, как он зимой ее на мороз выгнал, избил, да водой облил. Или еще случай. В летней кухне запер да хворост поджог – пытал таким макаром, чтоб на пороге смерти в измене созналась…
- Да как же живет она с таким извергом? – поражалась молодая жена. Праздник был безнадежно испорчен. Перед глазами так и стоял грозящий пальцем баянист, его хрупкая жена, вжимающаяся в стул. Машина, и волочащаяся на привязи женщина…
- Эх, молодая… Жизни не знаешь еще. Любит он ее. При всех издевательствах и скандалах постоянных – любит страшно. Дико. Ведь он сирота. Родители заживо сгорели при пожаре. Никого на свете нет, кроме Светы. Вот и боится потерять. Опасается, что другого найдет.
- Но так?
- Чужая душа – потемки. Раз терпит Светка все – стало быть понимает его. Раз позволяет над собой куражится всю жизнь…
*
Прошли годы. Лена и Николай жили в мире, любви и согласии. Воспитали двоих детей. Так сложилась судьба, что с дядей Игнатом и тетей Светой виделись редко. Да не очень то и хотелось. Какая радость смотреть на чужие скандалы?
Впрочем, жизнь ревнивого баяниста и его семейства по – прежнему живо обсуждалась в среде родственников. Так, без каких бы то ни было изменений, они просуществовали еще пару десятков лет. Их дети, едва успев опериться, торопились покинуть родительское гнездо. Уезжали в другие города и деревни. Звали мать с собой. Она отказывалась, аргументируя тем, что отец уже старый и без нее пропадет. Пожилая уже женщина с подорванным здоровьем продолжала терпеть все придирки и издевательства ревнивого мужа.
Когда Игнату стукнуло 70, он вдруг резко прекратил скандалить. Прекратил обижать женщину, поднимать на нее руку. У него появилась новая фобия.
- Пожалуйста, не умирай раньше меня! – слезно умолял он дни напролет. – Ведь кроме тебя, я никому не нужен на этом свете останусь. Дети ведь к себе не захотят брать, а одному – как? Пропаду….
- - Разве можно такое запланировать? – успокаивала его терпеливая тетя Света, теперь уже седая старушка. – Это уж как Господь распорядится….
Мысли о смерти и грядущем одиночестве становились у Игната все неотвратимее. Иногда его можно было видеть… плачущим. Все по тому же поводу.
- Пообещай, что не оставишь меня, любимая моя! – просил он жену. – Умри, пожалуйста, после меня! Ведь я не переживу потери. Не смогу без тебя!…
По – видимому, мысли окончательно загрызли деда. И когда его жена в очередной раз слегла от болезни, он решил не искушать судьбу. Встал темной ночью, поцеловал верную супругу на прощанье, поставил рядом с ее кроватью телефон и вышел из дому.
Утром его нашли повешенным в сарае. Опередил жену…
|