Нострадамус: последняя битва (нереальный факт из жизни пророка).
Нострадамус вгляделся в темнеющую даль моря, надеясь высмотреть то, что позволит покорить, скажем, мир.
И оно пришло.
Корабль, плывущий без паруса и весел, сделанный без единого кусочка дерева. Белый и величественный, он шел к причалу, поражая своей красотой и ладностью.
А что это за чудо? Какое великолепное здание! Большое, изумительно синее, с прозрачными камнями в стенах и украшенное иероглифами чудными! В небе, поглядите, что плывет по небу! Маленькая-маленькая птичка, а как дымит! И люди прохожие в странной одежде останавливаются, чтобы поглядеть на нее в лишний раз, такую белую и блестящую, не машущую крыльями.
– Да! – Нострадамус был так восторжен, что не заметил, как начал говорить вслух. – Да! Наконец-то, в глазах потомков я буду не просто пророком, не просто пустословом, а воистину предсказателем из пресказателей! Моими книгами будут зачитываться, восторгаться! Где же это было?.. – Нострадамус пошарил в складках одежды и достал девственно белый лист бумаги с вполне современной шариковой ручкой. – Спасибо Генриху за своевременный подарок не по договору, – проговорил пророк, ни к кому конкретно не обращаясь. – Корабли, плывущие… нет, плывет рыба. А корабль летит по волнам, без паруса, без гребцов, без крыльев, на одной лишь магии! Воистину это магическая цивилизация.
Нострадамус в набросках описал то, что видел: причал, порт, корабли, самолеты, людей и их варварские языки, диковинный мост, на котором стоял, машины, которые он назвал “удивительными черепахами, способными обогнать самого быстрого бегуна”. Нострадамус даже попытался зарисовать самолет, но у него ничего не вышло, так как художественной культуре он был обучен мало.
В конце концов, налюбовавшись на пейзаж вокруг, пророк решил, что пора возвращаться домой, во Францию, и шагнул к задумчиво мерцающему в воздухе порталу.
Но не тут-то было.
– Не так быстро, – молодой человек по имени Генрих как ни в чем не бывало соткался прямо из воздуха, загородив собой портал. – Листы оставьте здесь.
– В договоре сказано, что я могу брать с собой листы бумаги и писать на них все, что хочу, – мягко возразил старец.
– Это договор. А по закону перемещения времени вы оставите эти листы здесь, – отрезал молодой человек. – Ведь вы не хотите нарушить закон?
Нострадамус, вздохнув, посмотрел на синее-синее море, точно прося у него прощения. Затем он выпустил листы бумаги из рук, ветер подхватил их и унес навстречу волнам.
– Но мои знания останутся при мне, Генрих, – твердо сказал пророк, вновь повернувшись к молодому человеку. – Ты не отнимешь их у меня.
– Почему? – Генрих задумчиво покачал головой. – У меня есть прекрасная пушка… ах да, против вас применять ее нельзя, договор… тогда – при мне всегда моя дубинка.
– Сила против слова, – тихо сказал сам себе Нострадамус. – Да… попробуй, забери то, что тебе не принадлежит.
Юноша рванулся вперед, намереваясь столкнуть старца с моста. Но Нострадамус вытянул правую руку вперед и, прикрыв глаза, проговорил:
– И враг тот, рук не чуя, оружие опустит свое, и воздухом дыханье прекращая, с ног на землю опустится он.
Генрих захрипел и повалился на мостовую, выпустив дубинку из рук. Нострадамус подхватил ее, сел на корточки и внимательно вгляделся в лицо юноши:
– Надеюсь, я не причинил ему большого вреда. Я хочу лишь доказать, что это знание пренадлежит мне и моим последователям.
– Оно не твое, – прохрипел Генрих. Пророк отшатнулся от него, не выпуская из рук дубинку. – И не твоих последователей. Оно принадлежит этому миру.
– Ты не прав, – покачал головой Нострадамус и двинулся к порталу.
– Прав! – Генрих с хрустом поднялся с земли. Похоже, действие стиха прекращалось…
Генрих не успел сделать и шага по направлению к старцу, как Нострадамус заговорил:
– Змея прячется внутри, ударившись о землю, расправит свои крылья, и час против врага моего настанет.
– Что ты… – в ужасе начал Генрих. Нострадамус кинул дубинку на землю, и та начала медленно превращаться нечто в огромное, крылатое и ужасное. – Нет! Это иллюзии твоих стихов, – твердо сказал он. В тот же миг дубинка прекратила свое превращение и осталась лежать на мостовой, как всякий порядочный предмет. – Что ты теперь скажешь?
Видно было, что последняя иллюзия заставила Нострадамуса ослабнуть. Он побледнел и еле держался на ногах, но упорство не давало ему проиграть этому дерзкому юноше.
– Давай… поговорим… – сиплым голосом сказал Нострадамус. – Так… никому не будет… лучше…
– Зато закон будет соблюден, – чувствуя себя героем, молвил Генрих.
И юноша вновь ринулся на Нострадамуса.
И когда его кулак был совсем близко от лица пророка, его слуха достигли тихие слова:
– Руки, ноги, голова – все осталось позади. Все осталось подождать – ты не жди, не жди, не жди…
Генрих замер, не в силах двинуться с места.
– Ах ты!.. – в ярости закричал он.
– Скажи спасибо, что можешь говорить, – с чувством собственного достоинства ответил старец.
– Я тебя найду, пророк, и этот кулак…
– Пятеро восстанут, и один тоже, – прошелестел Нострадамус. – И хозяину останется только бежать. Но пятеро выведут его на неверную дорогу, а один останется ни с чем.
Рука Генриха взметнулась вверх и наградила хозяина целым градом шлепков.
– Ты! – задыхаясь, кричал Генрих. – Ты! Я тебя найду, когда совладаю с рукой! Это просто иллюзия!
Рука на слова хозяина не обратила никакого внимания.
Генриху не оставалось ничего другого, как бежать прочь от разгневанного Нострадамуса.
– Так, – сказал Нострадамус, глядя на удаляющуюся фигуру, – я поступаю с теми, кто мешает мне пробиться в историю.
Неимоверных сил стоило Нострадамусу шагнуть в портал.
В его Франции шестнадцатого века прошло не более секунды. Тем лучше, пусть никто не знает, куда отлучился пророк.
Нострадамус сел на стул у письменного стола и уснул навсегда.
|