Валерий Игарский
ГУЛЛИВЕР
Нас океан мотал пятнадцать суток…
И, как случилось, не скажу теперь…
Вокруг меня сидели лилипуты,
А я был славный, добрый Гулливер.
Я начал тост, хотел сказать: “Друзья…!”,
Но встать мешали тоненькие путы…
Лапутия, Лапутия моя!
Меня связали крошки-лилипуты.
Один курил, придвинувшись к стене,
И жадно пил, не глядя на закуску…
Он был, как сразу ясно стало мне,
Тупоконечник с острова Блефуску.
Другой носил кремплиновый камзол
И жил в столице, городе Мильдендо…
Он на меня особенно был зол
И говорил со мной вегда кресчендо.
Я им сказал, что плыл за океан,
Что в шторм на рифах потерпел крушенье…
А мне сказали: ”Нет заморских стран!
Живи в плену, терпенье, друг,
терпенье”.
“Не может быть” – ответил громко я
И описал им дальние маршруты…
Лапутия, Лапутия, моя!
“Ты складно врёшь” – смеялись лилипуты.
Но я ушёл, нарушив их запрет,
Таким путём, где море по колено…
Я обошёл весь дальний белый свет,
А он твердил: “Измена, друг, измена”.
Я, может быть, туда ещё вернусь
И разыщу очки свои и шляпу…
Но, собираясь, каждый раз боюсь
Ему случайно наступить на лапу.
Когда ж попал я в город Бромбдиньгнег,
То понял, что не стоит слишком дуться:
Пусть даже ты большущий человек,
Но великаны все ж таки найдутся.
Я также был и в царстве лошадей...
Они во многом поумней, чем люди:
И мухи не обидят для идей,
Которые впоследствии осудят.
Потом нашёл тот славный остров я,
Что вольной птицей над землёй летает…
Лапутия, Лапутия моя!
Твой Гулливер тебя не забывает.
Теперь я вновь живу в краю родном...
И дым отечества мне сладок и приятен,
И я мечтаю только об одном,
Чтоб не было на карте белых пятен.
* * * |